"Владимир Колин. "Онейрос"" - читать интересную книгу автора

забыла, как это бывает... Бывало, кто-нибудь рассказывает: "Знаете, что мне
сегодня приснилось? Гуляю я тихонько по крыше..." Господи, прости мою душу
грешную, - говорила я себе, ну и вкусы у некоторых...
Но тихий господин Дуста резко прервал ее: - Мадам Месал! - У меня
осталась всего одна минута. Итак, вы были в лодке, на море ...
- Что же мне делать, господин Дуста? Что со мной теперь будет?
Но господин Дуста был неузнаваем. Его усы взъерошились и ноздри
дрожали, как уши рыбы, вытащенной на сушу.
- Вы были в лодке, мадам Месал. На море, мадам Месал. А дальше?
- Мне даже вспоминать страшно, - сказала старуха, дрожа всем телом и
тихонько пятясь. - Я встала, подняла одну ногу и потом, совсем как Иисус
... Господи прости!...
- Невероятно!
И, видимо вполне удовлетворенный услышанным, господин Дуста вылетел,
как из пушки, в то время как мадам Месал в ужасе упала на изъеденное молью
бархатное сиденье стула, уверенная в том, что над нею уже витает
смертельная опасность.
Через несколько секунд господин Дуста уже ехал в метро, зажатый между
двумя молодыми людьми, переговаривающимися над его головой. Это им было
нетрудно, так как господин Дуста был невысок. На работе его звали
"колбаской" - разумеется, за глаза.
- Странно, - думал он, покачиваясь вместе с двумя молодыми людьми, как
никогда похожий на румяную поджаренную колбаску между двумя кусочками
хлеба.
- Очень странно!
Он изо всех сил старался проникнуть в тайну, открывшуюся ему в это
ничем не примечательное утро, но, как ни напрягал свой мозг, мог
констатировать лишь странность происшедшего. Его разум подвергался суровому
испытанию, к тому же его мучило невысказанное негодование против старухи,
которая ...
- Непонятно! Совершенно непонятно ...
- Вы что-то сказали? - обратился к нему стоявший впереди молодой
человек.
- Извините, - пробормотал господин Дуста, поняв, что размышлял вслух.
Сам того не замечая, он даже сделал попытку двинуть рукой и поднести
ее к шляпе, но подобные жесты, как всем известно, не умещаются в тесном
вагоне терезианского метро. Молодые люди перестали обращать на него
внимание и продолжали переговариваться через его голову. И господин Дуста
вдруг побледнел, услышав восклицание того, что стоял сзади: - Не говори! И
я тоже!
- Тоже - по волнам? - спросил молодой человек, стоявший впереди.
Протяжный гул раздался в ушах господина Дуста, и голоса молодых людей
потонули в шуме его собственной крови. Он пошатнулся и упал бы, если бы,
вместе с телами молодых людей, которые его поддержали, его тело не
составляло настоящий бутерброд. С трудом придя в себя, он вышел из вагона,
но и на перроне, гудевшем от голосов людей, ему слышались все те же слова,
"лодка" и "море", так что до работы он добрался совсем ошеломленный.
Длинный Никламас сообщил, что генеральный директор уже дважды спрашивал о
нем. Это было невероятно: директор никогда не приходил так рано. А господин
Дуста, по приходу и уходу которого все служащие вот уже много лет проверяли