"Владимир Колин. Снега Арарата" - читать интересную книгу автора

выходили, ее дверцы сухо стукнули, и на этот стук откликнулось многократное
эхо долины.
Гурген потянулся, расправляя затекшие мускулы, потом крикнул: -
Э-э-э-эй!-и оглянулся, проверяя, откуда несется эхо.
- Брось! -сказал я, хватая его за руку и указывая на огромный архитрав
- каменный навес, повисший прямо над нашими головами. Мы находились здесь,
в дантовском ущелье, именно потому, что такой вот каменный блок сорвался со
своего места несколько дней тому назад.
Я привожу эти подробности для того, чтобы вы поняли, как все это для
нас обычно. Гурген послушно пошел вперед. Он снова начал рассматривать
стену по ту сторону реки, и мы оба заметили на ней угловатую розовую массу.
Но лишь он издал при этом торжествующий возглас, указывая протянутой рукой
на огромный камень, оторвавшийся от массы и остановившийся на естественной,
тоже каменной шпоре.
Как я вам уже сказал, камень был розовый. В своем падении он придавил
несколько деревьев и теперь отдыхал на раздавленных стволах, столь же
равнодушный, как тогда, когда падал, кто его знает, сколько тысяч лет назад
- чтобы закрыть пасть пещеры, вход в которую виднелся теперь в крутом
берегу метров на пять выше того места, где остановился камень.
Темная дыра была не слишком велика. Но я сразу же заметил, что ее края
казались гладко отшлифованными.
- Посмотри-ка!-воскликнул Гурген, неспособный думать молча.
Короткие черные усики казались на его круглом лице совершенно
неуместными, словно заимствованными из реквизита цирка. Нарисованные с
нежной старательностью тонкие губы и раскосые зеленые глаза придавали лицу
что-то женственное, чему резко противоречили агрессивная настойчивость
усов. И лишь приглушенный блеск лысины, окруженной растрепанным венчиком
волос, несколько смягчал их грубую неуместность. Повернувшись сейчас ко
мне, он был похож на большого кота, вдруг обнаружившего перед собой целую
крынку сметаны.
- Хотелось бы мне посмотреть, как этот камень выглядит изнутри, -
сказал он с таким лакомым выражением, что я улыбнулся. Поняв меня, он важно
добавил: "Ну, пошли, наконец!" И отправился вперед. Мы спускались по
берегу, прыгая с камня на камень и хватаясь за высохшие пни, словно
специально появившиеся здесь, чтобы облегчить нам путь. Все яснее слышалось
журчание воды - единственный звук, который, пронзая тишину, не нарушал ее.
Какая-то птица чирикнула, перелетая на тот берег.
Было жарко. Следуя за Гургеном, который прыгал, как живой мячик,
перебегал мелкими шагами и снова прыгал с камня на камень, я, казалось,
просто-напросто скользил вниз, словно погружаясь в прошлое, в историю, хотя
прошлое реки было наверху, там, где ее воды прорыли исчезнувшие слои.
Видимое русло было как раз самым новым, но, не знаю почему, для меня этот
спуск означал удаление от белого шоссе, окаймленного столбами и проводами,
по которым бежал свет и слова, произнесенные в Ереване. Здесь все было так,
как давным-давно, в те времена, когда Сасунские богатыри налетали на своих
врагов с поднятыми саблями или еще раньше, когда здешние жители поклонялись
Вахагну. Вода, камень и тишина ...
- Пошли же, наконец!-крикнул Гурген.
Он прыгнул на камень, обточенный рекой, взмахнул руками и повернул ко
мне полную луну своего лица, запятнанного наглостью усов. Вода время от