"Джон Кольер. Сборник новелл "На полпути в ад"" - читать интересную книгу автора

творчестве слились английская и американская школы новеллы. Сгущенный
гротеск Э. По, "черный юмор" фантазий А. Бирса, невозмутимая интонация и
непредрекаемые скачки концовок, характерные для О. Генри, накладываются у
Кольера на свойственные английской новелле пристальное внимание к
материальному окружению персонажей, морализующую тенденцию, мастерство
комедии нравов, нередко переходящей в сатиру на нравы, и парадоксальное
"обыгрывание" обыденного с выворачиванием наизнанку привычных штампов,
шаблонов и стереотипов поведения и мышления, что с блеском делали Оскар
Уайльд или старший современник Кольера Олдос Хаксли.
Художественная дидактика Кольера, как и разоблачение им нормативных
шаблонов, - явление особого свойства. Он порой завершает свои микропритчи,
извлекая "мораль" и преподнося ее читателю, можно сказать, на блюдечке:
"Девушки, легкомысленно отказывающиеся от низкорослых голубоглазых мужчин,
рискуют остаться при собственном интересе" ("На полпути в ад"). Верить ему в
таких случаях не рекомендуется - он явно пародирует облегченное
душеспасительное чтиво. Речь в этом рассказе идет вовсе не об уроке
девушкам, а о несостоятельности самоубийства как выхода из жизненных
трудностей вообще и о глупости самоубийства на почве неразделенной любви в
частности. Банальная вроде бы самоочевидность, прописная истина, но истина
истине рознь. К прописям, выработанным человечеством за века социального и
нравственного взросления, писатель относился с полным уважением и доверием -
в отличие от истин мнимых, продиктованных нормативной моралью стяжательства
и эгоизма и освященных образом жизни двух стран, которые Кольер хорошо знал
и где, за редким исключением, разворачивается действие его произведений, -
Великобритании и США.
Героиня маленького романа Мюриэл Спарк "Умышленная задержка" (1981)
вспоминает, как в детстве ее заставляли для улучшения навыков чистописания
переписывать сентенции типа "Честность - Лучшая Политика" и "Не все то
Золото, что Блестит": "Приходится признать, что сии наставления, над
которыми я тогда не задумывалась по своему детскому легкомыслию, но в
которых усердно украшала завитушками прописные буквы, оказались, к моему
удивлению, совершенно истинными. Им, может быть, недостает великолепия
Десяти Заповедей, зато они ближе к существу дела".
Об истинности этих наставлений (как, впрочем, и библейских заповедей во
главе с первейшей из них - "Не убий") и о ложности софизмов, которыми их
подменяют, собственно, и писал Кольер, поскольку во всех его произведениях
толкуется о неотвратимом, пусть принимающем фантастические, если не
сказочные, формы воздаяния за отступление от истин и слепое следование
мнимостям. При этом трудно не заметить, что забвение общечеловеческих
нравственных норм, как правило, сопровождается у его персонажей истовой,
подчас до одурения, преданностью социальным фикциям и догмам, возводимым в
абсолют, как в рассказах "Без посредства Голсуорси" и "Каната хватает",
главные действующие лица которых прекрасно сочетают моральное бесстыдство с
нежно лелеемым комплексом британского "офицера и джентльмена" и "сахиба" на
службе в колониях.
По верному наблюдению американского литературоведа Г. X. Уоттса,
"рассказы Кольера лишь укрепляют в благоразумном читателе ощущение
морального и интеллектуального благополучия" {Contemporary novelists/ Ed. J. Vinson. - Lnd. : St. James Press, 1976, p. 295.}. Естественная, добавим,
реакция со стороны читателя благоразумного, с которым, понятно, ни
когда не случится того, что происходит с персонажами Кольера; эти