"Джон Кольер. Сборник новелл "На полпути в ад"" - читать интересную книгу автора

что в скором времени удостоюсь лицезреть тусклое поблескивание ее волос. При
этой мысли я тотчас же ощутил волчий аппетит и принялся беспокойно слоняться
из комнаты в комнату.
С безответным одобрением я отметил, что к присутствию богини
небесчувственна даже неухоженная мебель: замерла, чистенькая и опрятная, как
провинциалы в музее. Под незримыми ножками божества новыми цветами расцвел
ковер, словно зовут ее не Венера, а Персефона. В открытое окно лился
солнечный свет и потоки теплого воздуха. Когда же это я успел раздернуть
гардины, как бы высылая приглашение солнцу и воздуху? Быть может, она сама
это проделала? Однако немыслимо уследить за всякими пустяками, как они ни
прелестны. Я возмечтал увидеть глянец ее волос.
- Прости меня за то, что я смирялся с бледностью усопших! Прости, что я
беседовал с женщинами, которые пахли как львицы! Покажи мне свои волосы!
Меня грызла жестокая тоска по существу, которое все время находилось
рядом. "А вдруг, - подумал я, проснувшись в своей неведомо почему свежей
постели, - а вдруг она ужасающе вынырнет в темноте, белоснежная как мрамор
и такая же холодная!" И в тот же миг ощутил прерывистые дуновения тепла у
себя на щеке и понял, что она дышит совсем рядом. Обхватить руками было
нечего, кроме воздуха. Днями напролет слонялся я из угла в угол, причем
кипящая кровь во мне выла как собака на луну: "Здесь ничего, кроме пустоты".
Убедил себя, что это вздор. Я видел след красы, ощущал тепло жизни.
Постепенно божественную невидимость начнет преломлять один орган чувств за
другим, покуда божество не предстанет как изваянное из хрусталя, а потом - из
плоти и крови. И стоило мне только переубедить себя, как я увидел на зеркале
налет ее дыхания.
Я увидел, как неведомо откуда взявшиеся цветы раздвинули свои лепестки,
когда она уткнулась в них лицом. Поспешив туда, я уловил аромат - не цветочный,
а ее волос.
Я повалился на пол и разлегся как пес на пороге, где один или два раза
в сутки мог ощутить легкое дуновение - это колыхалась на ходу ее юбка. Я
ощущал движение ее тела или же кратковременное потускнение света там, где
она двигалась; я ощущал биение ее сердца.
Порой, как бы краешком глаза, я видел (а может, мне казалось, будто
вижу) не ее ослепительную кожу, нет, но солнечные блики на ее плоти, которые
исчезали, стоило мне пошире распахнуть глаза.
Теперь я знал, где она движется и как движется, но меня губило
сомнение, ибо двигалась она не по направлению ко мне. Возможно ли
существование еще одной жизни, которая для нее ощутимее моей, а для меня еще
менее осязаема, чем мое божество? Или божество томится тут у меня в
нежеланном заточении? Неужели все эти движения, все эти передвижения не в
мою сторону, - всего лишь перемещения женщины, мечтающей о побеге?
Трудно сказать. Я думал, что пойму все, если услышу ее голос. Или пусть
она слышит меня.
Денно и нощно я ей твердил: - Заговорите со мной. Дайте мне услышать ваш
голос. Скажите, что вы меня простили. Скажите, что вы здесь навеки. Скажите,
что вы моя.
Денно и нощно я вслушивался в пустоту, ловя ответ.
Я ждал в невыразимом молчании, подобно звездочету, который в такой же
кромешной тьме ждет луча света от звезды, в существование которой у него
есть все основания верить. В конце концов, когда я утратил и веру и надежду,