"Макс Аллан Коллинз. Сделка" - читать интересную книгу автора

отправиться на войну.
- Ты должен решать сам.
- Да меня даже не возьмут, Барни. Я уже старый. И ты, кстати, тоже -
для такого дела. Тебе тридцать три. В морскую пехоту не берут в таком
возрасте.
- Я подхожу по возрасту, - сказал он, тыча себя большим пальцем в
грудь. Он был гордым. Вызывающим. - И ты тоже. Они берут всех, кто
подходит, до тридцати пяти.
- Ты не прав в двух пунктах, - ответил я. - Во-первых, ты и не
заметил, что мне уже исполнилось тридцать шесть. Но спасибо тебе, конечно,
за твои слова. Во-вторых, ты женат. Знаю-знаю, что ты добиваешься развода,
но после него ты ведь сразу собирался жениться на Кати.
Кати была очаровательной актрисой, на которую Барни положил глаз, как
только его семейная жизнь стала разваливаться.
- Итак, - продолжал я, - они берут женатых мужчин только до двадцати
шести. А тебе было двадцать шесть, когда ты сражался с Мак-Ларнином.
Барни мрачно разглядывал свое пиво.
- Я не собираюсь уклоняться от своих обязанностей, выискивая
какие-нибудь лазейки. Насколько мне известно, я больше не женат, поэтому
намереваюсь присоединиться к войскам.
- Пожалуйста, Барни. Ради Бога, ты - зависимый человек. У тебя есть
семья.
- Как раз поэтому я это и делаю. У меня есть особая необходимость
представлять свою семью в армии.
- Почему?
Он передернул плечами.
- Потому что никто, кроме меня, не может пойти. Бен слишком стар. У
Морри не все в порядке с позвоночником. У Сэмми - эпилепсия, а у Джорджа -
плоскостопие, и призывная комиссия забраковала его.
- Бедный, несчастный негодяй Джордж. Представляю, каково ему теперь:
идти по жизненному пути с плоскостопием, когда ты давал ему такую
прекрасную возможность потерять, к чертовой матери, обе ноги!
- Нат, я отношусь к этому серьезно. Ты это знаешь. Подумай, что
творится там, за морем, подумай хоть однажды. Подумай об этом лидере
Гитлере.
Барни редко употреблял такие грубые слова, но видно было, что он
глубоко задет. В последние годы он стал очень религиозным, и его религия
как раз включала в себя все то, о чем мы с ним говорили.
- Гитлер тебя не касается, - сказал я как-то неуверенно.
- Касается! И меня, и тебя!
Мы спорили об этом уже сотни раз последние три-четыре года. А может, и
больше. Услышав первые сообщения об уничтожении евреев в фашистской
Германии, Барни, против обыкновения, напомнил мне, что я тоже еврей.
Я этого не принимал. Мой отец был евреем-ренегатом, но что это значило
для меня? Я был евреем-отступником по рождению. Моя покойная мать была
католичкой, но я не ел рыбу по пятницам.
- Хорошо, хорошо, - сказал я. - Ты ненавидишь Гитлера, ты собираешься
врезать этим паршивым нацистам. К счастью для тебя, Армстронг не на их
стороне. - Армстронг был тем парнем, которому перешел спортивный титул
Барни. Без всякой надежды я добавил: - Но почему, дьявол тебя разбери,