"Шон Мур. Проклятье шамана ("Конан")" - читать интересную книгу автора

Конан проснулся от собственного крика. Он вскочил на нога, стряхивая с
лица обильные капли пота и жмурясь на яркий иранистанский восход. Киммериец
инстинктивно выхватил меч, прежде чем успел понять, что видел кошмарный сон.
Выдернув левую ступню из-под окоченевшего трупа, он с отвращением отпрянул
назад, чуть не запнувшись об оторванную ногу. Куда ни ступи, повсюду вокруг
него валялись мертвые изуродованные тела. Наконец ему удалось найти клочок
голой земли, где он мог спокойно постоять, позволяя глазам привыкнуть к
дневному свету, а сердцу обрести обычный ритм. На море начался прилив, и
прибой печально омывал тела, разбросанные вдоль берега.
Наутро после сражения большинство мужчин едва передвигало ноги - чего
нельзя было сказать о Конане.
Его выносливость была выносливостью волка, а сила - силой льва.
Киммерийцу доводилось участвовать в таких походах, где сражения велись от
зари до заката, неделями без передышки при скудных запасах воды и пищи. Эта
же битва длилась только один кровавый день.
Конан осторожно потрогал здоровенную шишку на голове и попытался
стряхнуть остатки странного сна. Никакой ночной кошмар не мог сравниться с
адской картиной, что раскинулась сейчас перед ним. Тошнотворное зрелище
вывернуло бы наизнанку желудки многих бывалых вояк. Однако киммериец давно
научился переносить вид и запах смерти. Ему было около тридцати лет от роду,
но уже к своему восемнадцатилетию он успел пройти через столько войн,
сколько другие мужчины не видели за всю свою жизнь.
И сейчас глаза и нос варвара отмечали характерные детали племенной
розни. Конан считал недостойным мужчины совершать надругательства над телом
мертвеца. Дикари же, казалось, наоборот, испытывали огромное удовлетворение,
разбрасывая по ветру останки изрубленного на куски врага. Эти останки,
пригретые первыми лучами солнца, начинали теперь омерзительно смердеть.
Восходящее солнце приятно ласкало тело, но не в состоянии было
растопить ледяную тоску, что поселилась в сердце. Жестоко проклиная
обстоятельства, вовлекшие его в эту бессмысленную бойню, Конан снова и снова
предавался горьким воспоминаниям. Еще неделю назад он был исполнен решимости
добраться до туранских степей и вместе со своими вольнонаемниками
присоединиться к армии Аршака, нового короля Иранистана.
Его люди были гирканийцами, прирожденными воинами, жадными до золота и
славы. Путь их лежал через заририйские земли, правил которыми шейх Джерал.
Джерал был слишком хорошо наслышан о подвигах киммерийца, чтобы упустить
возможность познакомиться с ним лично. В один из вечеров он пригласил Конана
в свой шатер, где за чашей крепкого вина поведал варвару о вопиющей дерзости
близлежащих какланийских племен. Примеры возмутительного поведения соседей
были столь красочны, что даже далеко не сентиментальный киммериец мог только
охать да разводить руками. Джерал же, искусно играя на рыцарских чувствах
негодующего киммерийца, умолял его выступить вместе с ним и положить конец
беспределу кочевников.
Сначала Конан упорно отмахивался от предложений шейха, верный своему
намерению поступить на службу к иранистанскому королю. Но в течение долгого
ужина Джерал вновь и вновь наполнял кубок гостя вином, а уши лестью, не
скупясь на обещания высоких наград. Скромно одетые, но достаточно
темпераментные девушки весь вечер носили изысканные блюда и напитки. Наконец
Джерал позволил Конану выбрать одну из его лучших танцовщиц. И когда могучие
руки киммерийца сомкнулись на стройной девичьей талии, шейх сделал свое