"Д.Мак-Грегор. Седьмая невеста ("Конан")" - читать интересную книгу автора

приятных.
Но - делать было нечего. Евнух, шныряющий по всем этажам, должен знать
побольше других, а ради открытия тайны Конан готов был даже дотронуться
пальцем до его пухлой волосатой руки. Потому он сдержал гримасу отвращения,
криво улыбнулся и кивком велел евнуху сесть в кресло.
Дрожа, Бандурин исполнил желание Озаренного, примостил обширный зад
свой на краешке кресла, чуть не сверзясь при этом на пол, и преданно
уставился в синие, на удивление молодые глаза.
- Поведай мне, о верблюжий горб... как возлежала убиенная девица... - с
запинкой начал варвар, мгновенно покрываясь потом в попытке составить
правильно непривычные слова, - что у ней висело... на лилейной шее...
- Удавка висела, - с готовностью ответствовал скопец, подаваясь
вперед. - То есть не висела, а тут же валялась... Длинный такой шнурок,
шелковый.
- Грм... А девица возлежала как?
- Хорошо.
- Что хорошо?
- Возлежала хорошо, - промямлил Бандурин, не в силах уразуметь вопроса.
Как же можно возлежать? Обыкновенно. Как все возлежат на ложе своем. Он
бросил опасливый взгляд в суровые синие очи Озаренного и тут же благочестиво
опустил голову, сложил руки на коленях.
Едва сдержав злобный рык, Конан удовольствовался тем, что про себя
обозвал евнуха вонючей задницей, шкурой шелудивого осла и дерьмом нергалова
отродья. Но следующий его вопрос поверг бы в недоумение и мудреца,
прочитавшего сотни книг.
- Каковы очи ее были и куда таковые очи сии направлены были?
Бандурин начал стремительно багроветь. Из всего вопроса он понял только
слово "очи", и теперь ему следовало как-то распорядиться этим словом, чтобы
Озаренный остался им доволен.
- Очи... - просипел несчастный скопец, - очи сии буде страстны... Лесом
густым покрыты...
- Хр-р-р... - зарычал подобно льву седобородый старец, сверкнув своими
юными синими глазами. - Каким лесом, навозная куча? Каким еще лесом?
- Лесом ресниц, - робко пояснил Бандурин.
Конан задумался. Евнух явно не понимал его запутанных речей, хотя
несомненно старался: от натуги красный словно роза в императорском саду, он
так вращал маленькими глазками, что они грозили вот-вот вывалиться из орбит.
Испустив тяжелый вздох, заставивший Бандурина подпрыгнуть в кресле,
киммериец продолжил допрос.
- Каковая собака шныряла возле тела убиенной девицы?
- Собаки не было, - воспрял духом скопец, впервые уловив смысл речей
Озаренного. - Эрликом клянусь, господин, ни единой собаки не было!
- Под собакою человека разумел я, дурень! - сквозь зубы процедил
варвар, приподнимая полу хламиды и вытирая ею взмокший лоб.
- Деву ли? Мужа? - деловито осведомился Бандурин и осмелился наконец
поднять глаза на Озаренного.
- Все равно, деву или мужа! Говори, жирная курица, был кто в ее комнате
или нет?
- Никого, - доложил скопец, ничуть не оскорбленный "жирной курицей". -
Ни единой собаки!