"Роберт эрвин Говард. Багряная цитадель {= Конан-король}" - читать интересную книгу автора

выругался от удивления при виде звездного неба.
Его швырнули в подземелье при восходе солнца, а сейчас уже было
далеко за полночь. В голове киммерийца не укладывался факт, что он так
долго пробыл в заточении, и лишь сейчас он ощутил голод и жажду,
вцепившиеся во внутренности.
Пелиас ввел его в комнату с золотистым сводом и посеребренным полом;
стены из ляпис-лазури резко контрастировали с черным гранитом изящных
колонн.
Со вздохом облегчения маг вытянулся на ложе, покрытом дорогой тканью.
- Наконец-то - золото и шелк! Тсотха прикидывался, будто он выше
земных наслаждений, но он наполовину дьявол - а я, невзирая на чародейское
искусство, человек. Люблю, знаешь ли, удобства и веселые пирушки. На них и
поймал меня подлый жрец - поймал совершенно беспомощного после доброй
выпивки. Вино - проклятие, но клянусь грудью Иштар, даже когда я сейчас
вспоминаю о нем, то немедленно чувствую присутствие этого напитка... Прошу
тебя, дружище, наполни мой кубок! Впрочем, что это я?! Ты - монарх,
позволь мне услужить тебе!
- К чертям! - хрипло сказал Конан, наполняя хрустальный кубок и
передавая его Пелиасу. Сам же варвар ухватил пузатый кувшин и сделал
глоток прямо из горлышка, вздыхая от удовлетворения.
- Пес Тсотха знает толк в вине! - Конан отер губы ладонью. - Но во
имя Крома, Пелиас, неужели мы будем ждать здесь, пока проснувшиеся кнехты
перережут наши глотки?
- Не беспокойся, приятель, - спокойно ответил Пелиас, - лучше ответь:
не хочешь ли ты посмотреть, как идут дела у Страбона?
Глаза Конана метнули голубые искры, и суставы пальцев побелели на
рукояти меча.
- Попадись мне этот ублюдок на длину клинка!
Пелиас поднял с эбенового столика блестящий хрустальный шар.
- Это хрусталь Тсотха-ланти; детская забава, но полезная, когда не
хватает времени на более серьезное искусство. Поглядим, Ваше Величество...
Маг опустил шар на столик. Король посмотрел на матовую поверхность; и
внезапно внутреннее пространство просветлело, расширилось, и изображение
приобрело яркость и четкость.
Конан узнал знакомый пейзаж: равнина плавно опускалась к широкой
реке, за которой высилась горная гряда; на северном берегу реки стоял
город, окруженный стенами и рвом, обоими концами упиравшимся в реку.
- Во имя Крома! Это же Шамар! Псы Страбона осаждают его!
Захватчики перешли реку; шатры их стояли на узкой полосе ровного
пространства, между взгорьем и городом.
Воины толпились под стенами, оружие их блестело в слабом лунном
свете; со стен и башен летел град стрел и камней; нападающие дрогнули,
откатились и вновь возобновили штурм. Конан открыл было рот, чтоб
выругаться, но в шаре уже возникло иное изображение: в тумане появились
стрельчатые крыши дворцов и сверкающие купола храмов - король видел
Тарантию, свою столицу. Город был охвачен растерянностью и паникой.
Он видел рыцарей из Пуатена - преданнейших соратников, облеченных
доверием и поставленных на охрану города. Они выезжали из ворот под
рычание и свист разъяренной толпы. Король видел скопища мародеров, чужие
панцири воинов с пелийскими инсигниями, и те же знаки красовались на