"Майкл Мэнсон. Корабль За Облаками ("Конан")" - читать интересную книгу автора

могли выбирать - отправиться на дно вместе с судном или, ринувшись в омут,
отдаться на милость волн. А милостей было целых две! То ли размажет кровавой
кашей по скалам, то ли расплющит о корабельное днище... Иной выход -
прыгнуть с борта подальше и уйти в воду поглужбе, чтоб не попасть в
губительные объятья водоворота. Конан прыгнул, сорвав перед тем панцирь,
шлем, сапоги и бросив оружие - все, кроме короткого кинжала. Прыгали и
другие, да сил и умения у них было поменьше, чем у гиганта-киммерийца, а
гневные боги не помогли никому - даже пресветлый Митра, Податель Жизни, чье
солнечное око скрывалось сейчас за плотной пеленой туч. Конан на помощь
богов не рассчитывал; нырнул поглубже, ушел в сторону от гибнущего корабля и
драконьих клыков-утесов и поплыл к берегу. К другим утесам, у подножий
которых тоже вихрилась и кипела вода.
Там, правда, были расселины, за которыми открывались шхеры. Если
повезет, если волны не оглушат его ударом о каменистое дно и не переломают
кости, вбросив на прибрежные валуны, Конан мог спастись, укрывшись от бури в
одном из этих извилистых проходов. Впрочем, в этих местах он не бывал и не
знал, что ждет его впереди; он плыл к берегу, подчиняясь варварским своим
инстинктам и неукротимой воле к жизни. И то и другое подсказывало ему, что в
разбушевавшемся море он продержится не слишком долго - примерно столько же
времени, сколько надо, чтоб как следует наточить меч. Подобная перспектива
его не устраивала, и киммериец греб изо всех сил, стремясь к берегу, к
твердой земле и к безопасности. Сейчас иных мыслей в его голове не было.
Ему повезло: бурный поток, вливавшийся в узкую расселину, приподнял его
над камнями, протащил вперед, отхлынул на мгновение - и в этот момент Конану
удалось упереться ступнями в подводный валун и запустить пальцы в густые и
крепкие водоросли, поднимавшиеся со дна. Следующая волна забросила его чуть
дальше, прижав к мокрому и шершавому боку гранитного утеса; вцепившись в
надежный камень, Конан вырвался из влажных морских объятий и пополз вверх,
цепляясь за крохотные выступы, нашаривая края спасительных трещин. Море
разочарованно шипело ему вслед, пыталось слизнуть темным валом, но он был
быстрее медлительных валов - лишь пена оросила его ноги да холодные брызги
окатили спину.
Пожалуй, никто из экипажа "Ильбарса" не сумел бы взобраться на эту
скалу. Туранцы по большей части были жителями равнин и пустынь, а наемники
из Бритунии и Немедии тоже не видели настоящих гор. Может, и доводилось им
странствовать среди остроконечных пиков да крутых перевалов, но вряд ли в
зимнее время, когда камень покрыт снегом и льдом, и от того любая дорога в
горах делается стократ опасней. Но Конан был киммерийцем и не боялся ни
обледеневших утесов, ни отвесных скалистых стен, ни головокружительной
высоты; он полз по скользкому и мокрому откосу с ловкостью ящерицы и
искусством жителя гор, которому что плоский камень, что вставший на дыбы -
все едино. Камень, по крайнем мере, был твердым, что представлялось Конану
немалым преимуществом сравнительно с зыбкой и предательственой водой.
Забравшись на самый верх, он встал на ноги, распрямил спину и
огляделся. Темное небо, темное море, серые скалы... Когда-то некий дух
(Шеймис, сумеречный дух из романа Майкла Мэнсона "Конан и дар Митры")
странное и жалкое существо, уроженец сей безотрадной пустыни, толковал ему
об этих местах... Тогда они представлялись Конану царством покоя и тишины,
но сейчас он вряд б ли согласился с таким утверждением: в небесах метались
тучи, у подножий скал грозно рокотало море, а Драконья Челюсть с жадностью