"Д.Мак-Грегор. Похищение Адвенты ("Конан")" - читать интересную книгу автора

Итак, оставалось одно: продолжать прежний путь, забрав ребенка с собою.
Я, никогда не имевший семьи и вообще родного человека, со страхом смотрел в
будущее - теперь-то мне не трудно в этом признаться. Конечно, я не мог
позволить себе таскаться по дорогам с младенцем, и сие означало конец
кочевой жизни, к которой я привык и оставлять которую до того не
намеревался. Но не только и не столько это заставляло сердце мое сжиматься и
трепетать в тоске: я был нищ! У меня не было дома и не было денег, чтобы его
купить; я не знал, чем кормить ребенка, когда и даже - как; кроме того...
Впрочем, не стану утомлять тебя описанием всех кошмаров, кои терзали меня в
тот день, да и в последующие дни тоже.
Исполненный печали, я шел по Дороге Королей с корзинкой, в которой уже
начал пищать проголодавшийся Майло, и вскоре - незадолго до сумерек -
оказался вот в этой самой хонайе. Тогдашний владетель ее, хон Гамарт, нравом
обладал крайне мерзким, и свободные коринфийцы уже не один раз подавали
сенатору прошение, где просто умоляли избавить их от тирана. Но - хонайя
наша слишком невелика (всего четыре деревеньки), чтобы высокий чин из самой
Катмы обращал на нее свое драгоценное внимание.
Так что когда я после многих лет отсутствия вернулся, наконец, на
родину, меня ждало горькое разочарование: полуразрушенные дома, толпы
побирушек, наполовину незасеянные поля, тощий скот... О, Митра, не хватит и
целого дня, чтобы передать тебе все мои первые впечатления от родного
края...
В трактире я купил молока для Майло и хлеба с пивом для себя. Молодая
женщина, увидев в руках моих такого крошечного младенца, помогла мне сменить
те тряпки, которые были на него намотаны, и посоветовала купить для него
теплую одежду, потому что грядет сезон дождей, обычно сопровождаемый
холодами, и мальчик может простудиться и умереть. Ох, Конан... Стыдно мне
говорить об этом, но тогда я вдруг подумал, что это был бы наилучший выход
для нас обоих... Тем не менее, теплую одежду я ему, конечно, купил, после
чего денег осталось лишь на то, чтоб заплатить за комнату на постоялом дворе
за две луны вперед и последний раз съесть кусок хлеба... Как просто мне
рассказывать об этом сейчас, но в каком же отчаянии пребывал я тогда!..
Я проклинал незнакомого мне барона, отца Майаны и деда Майло, за то,
что вынужден нести бремя, по справедливости предназначенное ему. Я сетовал
на саму Майану за то, что она умерла именно в тот момент, когда, кроме меня,
рядом с ней никого не было. Я богохульствовал, требуя у нашего светлого бога
ответа на вопросы: почему я так жестоко наказан? чем провинился я перед ним
и перед людьми?
Но однажды на постоялом дворе (где я жил, питаясь объедками и опивками
и ими же потчуя Майло) появился местный скотовладелец. Он желал нанять
пастуха для своих овец, коих развел великое множество, причем пастуха
непременно из приезжих, чтоб платить поменьше. Как ты понимаешь, выбирать
мне было не из чего - я подошел к нему и с поклоном просил взять меня...
Послушай, Конан, - неожиданно прервал свое повествование хон Булла, - до
того я не осмеливался спросить тебя... У нас принято ждать, когда гость
пожелает сам рассказать о себе, но... Я подумал, может быть...
- Прах и пепел! - прорычал варвар. - У вас, коринфийцев, речь слишком
длинна и цветиста! Спрашивай!
- Откуда идешь ты и куда?
- Куда - и сам не знаю. Может, в Зингару, а может, в Шем. А иду из