"Д.Мак-Грегор. Три времени Сета ("Конан")" - читать интересную книгу автора

Дункан Мак-Грегор

Три времени Сета

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Вздох - и огненный глаз Митры, только что выглядывавший на целую
четверть из-за багровой полосы горизонта, провалился в невидимую бездну, в
царство мрака, где никогда еще не бывал человек. Конан, уверенный в этом так
же, как в том, что он - киммериец, покачал головой: какую же зловещую тьму
проходит солнце каждую ночь, пока вновь не взойдет над землею? И какой силой
обладает оно, если возвращается к людям сквозь сонмы древних демонов,
жаждущих пленить его, оставить навеки в смрадном логове своем?
Ночная прохлада опустилась к самой траве, увлекая за собою вниз мрак и
сон из заоблачной выси. Конан вытянул из мешка за рукав теплую кожаную
куртку на меху - зимнюю форму немедийских наемников - и закутался в нее. Жар
от костра отлично согревал его спереди, а волчий мех куртки сзади, так что
ночью его могли побеспокоить лишь внезапный дождь да крики праздных дворян и
их девиц, что обычно катаются на плоскодонных баржах по темным водам Хорота,
веселя себя гнусной музыкой и не менее гнусным аргосским розовым. Вино сие
киммерийцу уже приходилось пробовать: горькое и вязкое, цвета сильно
разбавленной крови, с запахом свежей навозной кучи, оно имело все свойства
дурман-травы. Вкусивший его попадал, кажется, в иное время и в иной мир. С
каждым глотком мозг рассыпался словно песок; в глазах начинали прыгать
желтые суслики, коих в Аргосе великое множество; ноги и руки немели, но все
равно дергались в рваных дикарских ритмах - сопровождалось подобное веселье
жутким безумным хохотом и обильным слюнотечением. Похмелье же напоминало
воскресение из мертвых, и Конану тот день запомнился как один из самых
печальных в его жизни. Куда приятнее - считал он - налакаться обычного пива,
а наутро помочь больной голове еще парой кружек, чем травить себя аргосским
розовым, одна бутыль коего к тому же стоит дороже доброго коня.
Сплюнув в костер, киммериец снова запустил руку в мешок: в маленьком
деревенском трактире на границе Офира и Кофа он прихватил с собой кувшин с
пивом - а офирские мастера всегда умели варить темное крепкое пиво - и
теперь пожелал отведать его перед сном, дабы заглушить всякие воспоминания
об аргосском розовом. Он протолкнул внутрь плотно забившую узкое горлышко
сосуда пробку и, придерживая ее соломинкой, начал шумно высасывать ароматный
напиток. Когда в кувшине осталось не более трех четвертей, Конан с
сожалением оторвался от него, аккуратно устроил между камней, а сверху
прикрыл большим листом лопуха.
Сон давно уже трепетал перед очами его своими матово-белыми крыльями,
сквозь которые и ночь казалась не так черна, а после пива и веки отяжелели,
и мышцы сковал невидимой цепью Хипнош - бог забвения. Рот киммерийца сам
собою широко открылся в сладком зевке; мысли спутались, как волосы от ветра
за день пути. Укладываясь на плащ, похищенный им в том же деревенском
трактире у пьяного делопроизводителя, следующего из Мессантии в Ианту за
невестой, он ощутил вдруг некоторое беспокойство, сходное с тем, какое
вызывает обыкновенно чей-либо пристальный взгляд в спину. Встав на колени,