"Д.Мак-Грегор. Три времени Сета ("Конан")" - читать интересную книгу автора

- Точно варвар, - со вздохом констатировал тот, все же не желая
отступаться. - Ты откуда? Не из Киммерии ли?
- Ну, - Конан приподнялся на локте и посмотрел на этого юнца, так
быстро определившего его истинное происхождение. Конечно, он и не думал, что
рыжий примет его за странствующего инфанта, но хоть бы за рыцаря...
- Я сразу понял, - благодушно сообщил вполне пришедший в себя парень. -
Бывал в Киммерии... Так ты дашь мне напиться, варвар?
- Спустись к реке и пей сколько влезет. Мне не жалко.
- А пива жалко?
Конан погрузился в раздумья. С одной стороны, пива ему было не жалко -
в конце концов, он собирается идти вдоль реки, так что смерть от жажды ему
не грозит. А с другой стороны... Кто его знает, этого рыжего? Может, он и в
самом деле помешанный - еще отравит пиво своей заразной слюной...
А новый знакомый уже тянулся к сосуду с любимым напитком Конана.
- Пару глотков, не больше. Можно?
Тяжелый вздох киммерийца был ему ответом.
Ухватив кувшин за бока, парень прильнул к его горлышку губами так
жадно, словно после долгой разлуки целовал уста любимой. Сумрачно смотрел
варвар, как его прекрасное темное офирское пиво, булькая, потоком
низвергается в тощий, но бездонный желудок рыжего недоноска. А недоносок
сладостно жмурил свои кошачьи глаза, чавкал и сопел, совсем забыв об
обещании ограничиться парой глотков. Наконец Конан не выдержал и, по звуку
определив, что в кувшине осталось не более четверти, отобрал его и поставил
обратно в камни.
- Хватит! - твердо заявил он, не обращая внимания на умоляющий взгляд
опрометчиво спасенного им парня.
- Один глото-о-ок... Последний... - проблеял тот, уже не столько из
жажды, сколько из вредности характера.
- Выпей реку, - отрезал киммериец и решительно улегся на свой плащ
спиной к рыжему.
Некоторое время еще были слышны стоны, вздохи и бормотанье незваного
гостя, но вскоре он умолк, то ли задремав, то ли просто отказавшись от
намерения разговорить варвара.
Сквозь ресницы глядя на мерцание ночных светил, Конан, чей сон уже
улетел к кому-то другому, думал о том, как прошла бы ночь, если б вместо
рыжего недоноска он выловил из реки юную милашку. Пушистая копна волос -
пусть даже рыжих - на узких плечах, тонкие ласковые руки и гибкий стан,
тихий нежный голосок, глаза... Какие же глаза? Голубые, как у белокожих
аквилонок? Или карие, блестящие, зовущие, как у туранских горячих красоток?
В широкой груди Конана родился и тут же умер глубокий вздох -
свидетельство того, что он не отказался бы и от аквилонки, и от туранки, и
от немедийки, и от кхитайки... Даже черные девы таинственного Зембабве,
бывало, коротали ночи в его объятиях, незатейливых, но жарких и диких, как
сама суть варвара... Только с дочерью Имира - Ледяного Гиганта, прекрасной,
но холодной и жестокой Атали, он не хотел бы встретиться.
И сейчас при кратком воспоминании о ней у киммерийца свело скулы. Он
словно вновь ощутил в руке клочок ее платья, сотканного неземными ткачами из
неземных нитей; он словно вновь услышал ее голос, подобный нежному и
звонкому звучанию тонкострунной арфы, но отравленный ядом презрения к
поверженному воину. Тогда Конан доказал ей и ледяным братьям ее, что