"Д.Мак-Грегор. Три времени Сета ("Конан")" - читать интересную книгу автора

барабанов и дудок вендиец словно заново рождал удивительные движения
банткаты, и сие было так прекрасно, что даже равнодушный к искусству варвар
остановился посмотреть на чудо, а потом и пригласил танцора в ближайший
кабак отведать вендийской акуры - крепчайшего белого вина, цена которого за
кубок равнялась цене целой горсти отборного жемчуга.
После первой же бутыли Конан испытал непреодолимое желание станцевать
на раскаленных углях без сандалий, и спасли его от этого неразумного
поступка не уговоры посетителей кабака, не зазывные улыбки местных див, но
только еще две бутыли акуры - варвар высосал их до последней капли и мешком
свалился на пол, даже не вспомнив о стремлении исполнить киммерийский танец
на углях в вендийском городке Тхату.
Протяжный стон прервал экскурс в прошлое, заставив тишину испуганно
отпрянуть к полосе леса. Конан обернулся. Рыжая гнида восседала на кочке и
пялилась на варвара наглыми зелеными глазами; розовые уши недоуменно
шевелились, словно спрашивали: что случилось? кто этот синеглазый исполин,
двинувший нашего хозяина по лбу так, что мы с ним упали?
С чувством глубокого удовлетворения обнаружил киммериец под
взъерошенной челкой рыжего сине-красный отпечаток своего кулака. Фыркнув, он
пожал плечами и снова повернулся к костру. Спустя пару вздохов пивной вор
осторожными шагами приблизился к нему, робко сел рядом.
- Ты сердишься на меня, варвар? - В трескучем голосе его, как
показалось Конану, наглости чуть поубавилось. Наверное, стоит дать ему еще в
оба уха - возможно, сие лекарство избавит несчастного от страшной болезни -
воровства.
Киммериец вовсе не вспоминал сейчас о том, что и сам не далее как
предыдущим днем похитил у двух путешественников толстую плоскую лепешку
величиной с добрую камбалу, не говоря уже о плаще делопроизводителя, сапогах
глухонемого и всех прочих подвигах, за которые каждый город, где он побывал,
без колебаний упек бы его на всю жизнь в темницу - если б, конечно, знал имя
вора...
Ухмыльнувшись, Конан бросил на парня короткий, ничего не выражающий
взгляд. В свете костра его волосы казались красными, а розовые уши
прозрачными, как и нежная бледная кожа лица.
- Я весь день плавал по реке... Вода - вот она, рядом, а не достать...
Рыжий запыхтел, понимая, что объяснение это никуда не годится - ведь
варвар освободил его, почему же он не спустился к реке, чтобы напиться, а
украл кувшин с пивом? Он решил зайти с другой стороны.
- Два года живу как собака, - печальным голосом сообщил он. - Кто кусок
хлеба швырнет, кто - кость... А о пиве только мечтать приходилось... Вот и
не стерпел.
Конан хранил молчание. Ярость его прошла; от вулкана, бушевавшего
внутри, остались лишь безобидные пузырьки, но рыжему знать о том было вовсе
необязательно.
- Будь по-твоему, варвар, - в волнении выпалил парень. - Я пойду с
тобой! - И он решительно взмахнул рукой, будто бы спаситель долго уговаривал
его, а он не соглашался.
Конан почувствовал, как пузырьки, лопающиеся в его груди, вновь
начинают размножаться и кипеть. Остановив на зеленых глазищах долгий
сумрачный взор, он медленно, с расстановкой, произнес:
- А разве я звал тебя с собой, рыжая вошь?