"Андре Олдмен. Западня ("Конан") " - читать интересную книгу автора

нас свои методы.
- А я вас и не подразумевал,- кивнул Партер,- вы можете хоть по дну
болота ползать, только нечисть мне прикончите. Ну что, трогаем?
Всадники и пешие уже потянулись к воротам Либидума, когда сзади
раздался стук копыт и на изящной белой кобыле их догнала девушка в простом
дорожном платье. За ней на кургузой лошадке трусил невзрачный человечек в
серой хламиде и круглой шапочке.
Драган, первый заметивший всадницу, натянул поводья.
- Кто эта прекрасная дама? - спросил он шарифа.
- Эта прекрасная дама - моя дочь Эллис,- побледнев, отвечал Партер.
- Что ты здесь делаешь, я же велел тебе остаться дома,- крикнул он,
когда всадница приблизилась.- Ты нездорова...
Эллис улыбнулась, и в ее прекрасных черных глазах заиграли насмешливые
искры.
- А лекарь говорит, что прогулка на свежем воздухе пойдет мне на
пользу. Не правда ли, месьор Страдинадо?
Щуплый лекарь только развел руками.
- Ни под каким видом! - грозно объявил шариф.- Это опасное предприятие,
я не хочу нести за тебя ответственность!
- Предоставьте это мне,- галантно поклонился Драган,- в моем отряде
дама будет в полной безопасности. Позвольте, прекрасная Эллис, предложить
вам меч рыцаря и незабываемое развлечение, которое нас всех ожидает!
- Вот мой платок, месьор, и если вам суждено погибнуть, вы знаете, чье
имя шептать на пороге вечности.
Драган так и не понял, чего больше было в словах девушки: кокетства или
насмешки. Она ударила лошадь стеком и умчалась вперед, прежде чем мужчины
успели вымолвить еще хоть слово.
Мало кто видел, как, поравнявшись с тарифом, лекарь сунул тому в руку
маленькую склянку, которую старый воин с отвращением понюхал, после чего
поспешил вслед за своим отрядом.

Глава восьмая

Светлая полоска с восточной стороны окоема застала Катля уже
проснувшимся. Бледный румянец зари все шире разливался по краю неба, но глаз
Митры еще не появился, чтобы согреть озябшую за ночь землю. Низкий туман
стлался среди камней, и Бэда зябко поежился, плотнее закутываясь в
отсыревший во время сна плащ.
Пробуждение его было тяжелым и безрадостным. Пожалуй, так паршиво на
душе не было даже на каторге, в Немедийских горах, где ему довелось
перекатать на тачке немало камней. А сейчас камень словно лежал на сердце,
давя тяжело и неотвратимо, как взгляд орка.
Бэда не мог понять, что с ним случилось. Передряг на его долю выпадало
немало, и всегда он умел найти выход, даже когда казалось, что выхода нет.
Сквозь соломинку проскальзывал, а носа не вешал. Не из-за коварства же
тарифа (кол ему в задницу, как любил выражаться покойный родитель) он так
раскис, в самом деле? Катль был уверен, что как только старый Партер вытащит
"зубочистку" из своего морщинистого уха, он велит отрядить за ним погоню, но
не это волновало и заставляло сердце сжиматься в мрачном предчувствии. В чем
же дело?