"Спрег ДеКамп, Лин Картер. Тени Ужаса (=Конан-островитянин) ("Конан" #8)" - читать интересную книгу автора

зловеще застыли у сводчатых дверей и у портика; солнечный свет вспыхивал на
их шлемах с драконьими крылами и поблескивал на наконечниках копий. Все
взгляды были устремлены на центральный помост, где над толпой смутно нависли
два трона, и на толстого торговца, усыпанного драгоценными камнями,
беспокойно переминавшегося с ноги на ногу. А в это время его адвокат в
серебристо-черной, будто припорошенной дорожной пылью мантии держал
оправдательную речь перед большим из тронов.
С его высоты на трепещущего ответчика грозно взирал Конан. В душе он
чувствовал глубокое отвращение к этим утомительным многословным, запутанным
делам о налогах, с их ложью, так похожей на правду, с их сложными
математическими расчетами, от которых раскалывалась голова. Как бы ему
хотелось запустить короной в толстую рожу этого жадного глупца, стоящего
перед ним, ринуться прочь из зала, ударить ногами по крутым бокам могучего
жеребца и умчаться на весь день на охоту в Северные леса. "Чума забери эти
королевские обязанности", - думал он. Они высасывают последние капли
животворной влаги из человеческого тела, превращая мужчину во вздорного
старого крючкотвора, в жилах которого не хватит горячей крови даже на взмах
меча. После двадцати утомительных лет под тяжестью короны, прежде чем
неумолимая, всепобеждающая секира времени подкосит его, человек просто
обязан отбросить все почести и титулы и умчаться к туманным горизонтам
последнего приключения, в путь, отмеченный запекшимися кровавыми следами.
Конан украдкой бросил взгляд на соседний трон, где сидел принц Конн,
его сын, наследник Аквилонии. Парню было уже двадцать лет - вполне
достаточно, чтобы занять престол самого могущественного королевства Запада.
С легкой улыбкой, игравшей на суровой складке рта, старый король изучал
отсвет скучающей мятежной неприязни на лице молодого Конна. Вне сомнений,
парень тоже мечтал сбросить с себя эти сковывающие парадные одежды и
умчаться на весь день на охоту или, может быть, окунуться с головой в ночной
разгул в одной из прибрежных пивных. Конан усмехнулся, вспомнив
многочисленные попойки своей собственной горячей молодости.
Действительно, принц Конн был копией отца в его юные годы. Те же
нахмуренные черные брови над пронзительными, глубоко посаженными голубыми
глазами, то же смуглое угловатое лицо, обрамленное черной гривой жестких,
ровно подрезанных прямых волос, та же мощная комплекция молотобойца, с
широкими плечами, покатой грудью и буграми массивных мускулов, которых не
могли скрыть шелка и бархат; те же длинные стальные ноги. Едва достигший
совершеннолетия, сын Конана был на голову выше большинства присутствующих в
зале, уступая лишь своему могучему повелителю, величайшему из воинов,
когда-либо переступавших порог этого мира.
Что же касается самого Конана, то время еще не могло сломить этого
неукротимого борца. Действительно, шестьдесят с лишним лет жизни уже вплели
серебряные нити в густую черную шевелюру и в седеющую, коротко подстриженную
жесткую бородку, закрывавшую его суровые губы и железные скулы. Он несколько
высох, став похожим на усталого серого волка Северных степей. Холодная рука
времени уже вырезала глубокие морщины над угрюмыми бровями и на изрытом
шрамами лице. Но по его мощной фигуре все еще перекатывались волны
неистребимых жизненных сил и жгучее пламя едва сдерживаемого гнева таилось в
глубине глаз. Парализующая хватка времени еще не сумела сковать титаническую
силу его могучих, словно железные клещи, рук, переплетенных узлами тугих
мышц и упругих сухожилий.