"Что-то страшное грядёт" - читать интересную книгу автора (Брэдбери Рэй Дуглас)

Глава пятидесятая

Джим Найтшейд, улизнувший через запасной выход и затерявшийся на территории Луна-Парка, остановился на бегу.

Человек с картинками, снующий где-то между черными шатрами, остановился на бегу.

Карлик замер.

Скелет повернулся.

Все услышали.

Но не тот звук, который издал Чарлз Хэлоуэй, нет.

А ужасные звуки, которые последовали за ним. Сперва одно зеркало, потом второе, потом, немного спустя, третье, и четвертое, и следующее за ним, и еще следующее, и еще, по закону домино, вдруг затянули паутиной свои свирепые глаза, а затем рассыпались с тихим звоном и резким хрустом.

Только что перед Чарлзом Хэлоуэем словно уходила вдаль этакая стеклянная лестница Иакова, сжимающая и разжимающая гармошку изображений на страницах световой книги. И вот все пролилось метеоритным дождем.

Человек с картинками застыл на месте, прислушиваясь, и ему представилось, что его собственные глаза обратились в затянутые паутиной кристаллы и разбились на тысячу осколков.

Как будто Чарлз Хэлоуэй, снова став юным певчим, только в какой-то бесовской церкви, взял самую прекрасную в своей жизни, очаровательно веселую, высокую ноту, от которой сперва осыпалась чешуйками серебряная амальгама, потом распались отражения на стекле и наконец само стекло обратилось в крошево. Десять, сто, тысяча зеркал и вместе с ними стариковские портреты Чарлза Хэлоуэя окропили землю восхитительным луно-падом влажных снежинок.

Все из-за звука, который родился в его легких, прошел через горло и вырвался изо рта.

Все из-за того, что он наконец мог спокойно думать обо всем — о Луна-Парке, о холмах вокруг, о людях среди холмов, о Джиме, о Вилле, но прежде всего — о себе самом и жизни вообще… Вот почему во второй раз за этот вечер он закинул голову и выразил в звуке свое настроение.

И вот! Словно от труб иерихонских, с музыкальным раскатистым грохотом зеркала расстались со своими призраками, и Чарлз Хэлоуэй криком приветствовал свое вызволение. Отняв руки от лица, он подставил его несущим свободу яркому свету звезд и тусклому мерцанию огней Луна-Парка. Отраженные мертвецы исчезли, погребенные звонким оползнем, шумящим стеклянным прибоем у его ног.

— Свет… огни!

Чей-то голос вдали изгонял остатки тепла. Человек с картинками ожил и скрылся где-то между шатрами.

Посетители все исчезли.

— Пап, что ты делаешь!

Спичка обожгла пальцы Вилла, и он уронил ее, однако теперь вокруг было достаточно светло, чтобы он различил, как отец разгребает ногами мусор, ворошит зеркальные осколки, продвигаясь вперед там, где когда-то был, а теперь уже перестал существовать лабиринт.

— Джим?

Перед ними была открытая дверь. В льющемся снаружи тусклом свете гаснущей иллюминации Луна-Парка они рассмотрели восковые фигуры убийц обоего пола.

Среди них не было Джима.

— Джим!

Они уставились на выход, через который улизнул Джим, чтобы затеряться в сгустках ночи между черными шатрами. Погасла последняя электрическая лампочка.

— Теперь мы никогда не найдем его, — сказал Вилл.

— Найдем, — возразил отец, стоя во мраке. — Непременно найдем.

«Где?» — подумал Вилл… и остановился.

В дальнем конце центральной дорожки заработала карусель, и каллиопа принялась истязать себя музыкой.

«Там, — подумал Вилл. — Где, как не там, около музыки, быть этому сумасброду Джиму, с все еще лежащим в его кармане бесплатным билетом. Бьюсь об заклад!»

— Ох, Джим, чтоб тебя, будь ты проклят! — воскликнул Вилл, но тут же спохватился: «Нет-нет! Будь прокляты другие, ведь он уже проклят — или почти!.. Как нам теперь найти его в темноте, без спичек, без огней, и мы одни вдвоем на чужой территории?» — Как… — произнес он вслух.

Но его отец мягко, с признательностью в голосе сказал:

— Смотри.

И Вилл шагнул к дверному проему, за которым заметно посветлело.

Луна!

Слава богу.

Из-за холмов поднималась луна.

— Полиция?..

— Некогда. У нас всего несколько минут. Три человека теперь наша забота…

— Уродцы!

— Три человека, Вилл. Первый — Джим. Второй — мистер Кугер, который поджаривается на своем электрическом стуле. Третий — мистер Мрак со всей его наколотой братией. Спасти одного, отправить двух других ко всем чертям. Исчезнут они — исчезнут, сдается мне, и все уродцы. Ты готов, Вилл?

Вилл посмотрел на дверь, на шатры, на густые тени, на залитое бледным сиянием небо.

— Спасибо луне.

Крепко взявшись за руки, они вышли наружу.

И как бы приветствуя их, ветер принялся трепать брезентовый полог шатров — словно огромный доисторический змей-громовержец хлопал чешуйчатыми крыльями.