"Андре Олдмен. Змеиный камень" - читать интересную книгу автора

самостоятельные странствия, бурные и непредсказуемые, как
Западное море. Не одну пустыню пересек он, не одной стране
побывал, немало приобрел и многого лишился, но книга в
сафьяновом переплете всегда была в его заплечном мешке ли
лежала за пазухой, днем согревая тело, а вечерами - душу.
Особенно нравились ему мысли старого мудреца о
богатстве. Такие, например:
- "Кто богат - тот знатен, тот умен, тот знаток
добродетели, тот воистину совершенен..."
Или:
"У кого деньги - у того друзья, у кого деньги - тот
человек ученый и уважаемый..."
Правда, в дни, когда не удавалось собрать достаточно
"святых даров", причитавшихся служителю Митры на свадьбах и
похоронах, пандид вдруг принимался славить бедность,
утверждая, что та делает человека незаметным и позволяет
ему беспрепятственно наблюдать за другими. В этом была
толика правы, но Чили все же полагал, что если нищета может
в иных случаях быть плащом-невидимкой, то золото всегда
является надежной броней и защитой от жалящих стрел
всевозможных бед и напастей. А посему, следуя расположению
звезд, предписавших ему добиваться всего своим умом и
изворотливость, бывший ученик пандида направил свои усилия
в нужном направлении и весьма в том преуспел.
Ныне он с легкой усмешкой мог перечесть свою первую
запись, следовавшую за каракулями пандида:
"Ветер - друг огня, который пожирает лес, но тот же
ветер тушить огонек в лампаде; кто друг бедному человеку?"
Огонек в лампаде с каждым годом разорался все сильнее,
питаемый его хитроумием, благосклонностью Бела, а также
глупостью и жадностью многих, чья дорожка пересекалась с
кривой стежкой блистательного авантюриста.
Шейх Чилли никогда не опускался до обычного воровства.
Он принимал лишь то, что само плыло в руки. Случалось
ему продавать невидимые дворцы и волка в мешке, дырки от
кренделей и запах туберозы, звон монет и взгляд птицы
семург, небесный окаем и водяные горы. Покупатели всегда
находились. Он умудрился всучить вендийским купцам две
тысячи зингарских шпаг, столь же годных для тюрбаного
войска, как железный нож для пикта. Некий богатый северянин
приобрел у него табун беговых верблюдов, разумея, очевидно,
что длинные ноги сих теплолюбивых животных сгодятся на
заснеженных гиперборейских полях. Гирканский вождь купил
триста мешков горячего песка из шемитской пустыни, желая
обогревать им свои кибитки. Черный король Амазонии внял
уговорам и отправил в Ванахейм флотилию груженных
самоцветами тростниковых лодок, чтобы обменять
драгоценности на ледяные глыбы, из которых намеревался
возвести в джунглях сверкающие хоромы...
Лодки, к сожалению, стали добычей не то бараханских