"Даниэль Уолмер. Замок зла" - читать интересную книгу автора музыкальный инструмент, похожий на лютню, но больше и
продолговатей, с двенадцатью серебряными струнами. Шумри, с разгоревшимися глазами, попросил у нее разрешения прикоснуться к этим струнам, хотя бы на краткий миг. - С удовольствием, мой прекрасный гость, - ответила Веллия. - И не на миг, но сколько тебе будет угодно... Об одном лишь хочу попросить вас: выйдемте в сад! Я так люблю его, что в стенах замка провожу лишь ночи да ненастные холодные дни. Повертеть, что в саду эта певучая игрушка зазвучит нежнее и мелодичнее. Пока они шли обратно по залам замка к выходу, Конан задал давно мучающий его вопрос: отчего, подъезжая сюда, не встретили они не полей, ни огородов, и где те люди, селяне и ремесленники, чьей властительницей является Прекрасная Веллия? - О, мои славные спутники, я вовсе не богатая и знатная властительница, какой показалась вам! - ответила она, рассмеявшись. - Да и зачем мне селяне? Я не ем ни молока, ни хлеба. Прекрасные рыбы, чье мясо вы хвалили сегодня, в изобилии водятся во рву и озере. Дичи в лесу хватает и мне, и моим друзьям. Да-да, друзьям! Не удивляйтесь: язык мой не поворачивается называть слугами тех, кто близок мне и любезен, словно члены моей семьи или добрые приятели. - Интересно, а куда ты деваешь старых и некрасивых слуг? - бухнул напрямик киммериец. - Я скармливаю их рыбам, - ответила Веллия, мило улыбнувшись. Немедиец рассмеялся с облегчением, радуясь, что она не обиделась и ответила шуткой на недостаточно галантный вопрос. Выйдя в сад, Веллия провела гостей к самому высокому его месту, туда, где поросшая цветами земля соприкасалась с мраморной стеной замка. Присев на белоснежный камень ограды, она махнула рукой. Конан прилег на мягкую траву. Шумри опустился на одно колено и тронул струны длинного инструмента... Сначала он просто перебирал их, осторожно, трепетно, вслушиваясь в звучание каждой. Затем заиграл. Без слов, что-то очень знакомое. Кажется, это была та самая мелодия, которой он утешал когда-то Конана, сокрушенного отказом Алмены. Но тогда он пел - и было что-то про ветер, гладящий волны, и про темные крики боли, которые когда-нибудь станут музыкой... Когда стихло последнее трепетанье струны, и Шумри устало откинулся на траву, Веллия долго молчала. Глаза ее, обращенные на музыканта, подернулись влагой и блестели больше обычного. - Простите меня, мои неожиданные и прекрасные гости, но мне хочется говорить стихами, - сказала она наконец. |
|
|