"Даниэль Уолмер. Замок зла" - читать интересную книгу автора

музыкальный инструмент, похожий на лютню, но больше и
продолговатей, с двенадцатью серебряными струнами. Шумри,
с разгоревшимися глазами, попросил у нее разрешения
прикоснуться к этим струнам, хотя бы на краткий миг.
- С удовольствием, мой прекрасный гость, - ответила
Веллия. - И не на миг, но сколько тебе будет угодно... Об
одном лишь хочу попросить вас: выйдемте в сад! Я так люблю
его, что в стенах замка провожу лишь ночи да ненастные
холодные дни. Повертеть, что в саду эта певучая игрушка
зазвучит нежнее и мелодичнее.
Пока они шли обратно по залам замка к выходу, Конан
задал давно мучающий его вопрос: отчего, подъезжая сюда, не
встретили они не полей, ни огородов, и где те люди, селяне и
ремесленники, чьей властительницей является Прекрасная
Веллия?
- О, мои славные спутники, я вовсе не богатая и знатная
властительница, какой показалась вам! - ответила она,
рассмеявшись. - Да и зачем мне селяне? Я не ем ни молока, ни
хлеба. Прекрасные рыбы, чье мясо вы хвалили сегодня, в
изобилии водятся во рву и озере. Дичи в лесу хватает и мне,
и моим друзьям. Да-да, друзьям! Не удивляйтесь: язык мой не
поворачивается называть слугами тех, кто близок мне и
любезен, словно члены моей семьи или добрые приятели.
- Интересно, а куда ты деваешь старых и некрасивых слуг?
- бухнул напрямик киммериец.
Шумри поежился от его бестактности и отвел глаза.
- Я скармливаю их рыбам, - ответила Веллия, мило
улыбнувшись.
Немедиец рассмеялся с облегчением, радуясь, что она не
обиделась и ответила шуткой на недостаточно галантный
вопрос.
Выйдя в сад, Веллия провела гостей к самому высокому
его месту, туда, где поросшая цветами земля соприкасалась
с мраморной стеной замка. Присев на белоснежный камень
ограды, она махнула рукой. Конан прилег на мягкую траву.
Шумри опустился на одно колено и тронул струны длинного
инструмента...
Сначала он просто перебирал их, осторожно, трепетно,
вслушиваясь в звучание каждой. Затем заиграл. Без слов,
что-то очень знакомое. Кажется, это была та самая мелодия,
которой он утешал когда-то Конана, сокрушенного отказом
Алмены. Но тогда он пел - и было что-то про ветер, гладящий
волны, и про темные крики боли, которые когда-нибудь станут
музыкой...
Когда стихло последнее трепетанье струны, и Шумри
устало откинулся на траву, Веллия долго молчала. Глаза ее,
обращенные на музыканта, подернулись влагой и блестели
больше обычного.
- Простите меня, мои неожиданные и прекрасные гости, но
мне хочется говорить стихами, - сказала она наконец.