"Лион спрэг де Камп. Город черепов" - читать интересную книгу автора

рухнули в воду с громким плеском и пошли ко дну - бесследно, если не
считать пузырьков воздуха, которые струйками поднимались к поверхности и
лопались.
Конана приковали к веслу на их место. Он должен был выполнять работу,
которую делали трое. Пока его приковывали к грязной скамье, надсмотрщик
угрюмо наблюдал за ним.
- Посмотрим, как тебе понравится работать веслом, мой мальчик. Ты
будешь грести и грести, пока тебе не станет казаться, что у тебя сломана
спина - а потом ты будешь грести еще! И каждый раз, когда ты собьешься с
ритма, я напомню тебе о твоем месте - вот так!
Он размахнулся. Бич просвистел в воздухе и опустился на плечи Конана.
Боль была как от прикосновения раскаленного добела железа. Но Конан не
вскрикнул и не пошевелил ни одним мускулом. Он вел себя так, словно ничего
не почувствовал - столь сильна была сталь его воли.
Надсмотрщик заворчал, и бич свистнул снова. На этот раз один уголок
угрюмо сжатого рта Конана дрогнул, но глаза его продолжали невозмутимо
смотреть перед собой. Третий удар; четвертый. На лбу киммерийца выступил
пот и стал заливать глаза, тогда как по спине его стекала кровь. Но Конан
ничем не показал, что ощущает боль.
- Держись! - шепнул позади него Джума.
Затем последовал окрик с палубы: капитан собирался отчаливать.
Надсмотрщик неохотно прекратил превращать спину киммерийца в кровавое
месиво - занятие, которое доставило ему видимое удовольствие.
Матросы отвязали канаты, которыми корабль был пришвартован к
пристани, и оттолкнулись баграми. На корме, на одном уровне со скамьями
рабов, в тени шканцев, которые шли по всей длине корабля над головами
гребцов, сидел перед огромным барабаном нагой мерувиец. Когда корабль
вышел из гавани, он поднял деревянный молот и принялся бить в барабан,
задавая темп. С каждым ударом рабы склонялись к веслам, поднимались на
ноги, толкая весло, затем откидывались назад, пока собственный вес не
усаживал их на скамейку, тогда они толкали весла вниз и вперед. После
этого все повторялось снова. Конан вскоре вошел в ритм работы; прикованный
позади него Джума тоже.
Никогда прежде Конану не приходилось бывать на корабле. Работая
веслом, он бросал вокруг быстрые взгляды. Его окружали рабы с безжизненно
потухшими глазами и покрытыми шрамами спинами, которые ворочали весла,
сидя на грязных скамьях в чудовищной вони собственных отбросов. Посредине,
где находились рабы, галера была низкой, ее борт в этом месте поднимался
над водой всего на несколько футов. Он был выше на носу, где располагались
спальные места матросов, и на корме, украшенной резьбой и позолотой, где
были каюты офицеров. Посредине корабля высилась единственная мачта. Рея
единственного треугольного паруса и сам убранный парус лежали на шканцах
над ямой для рабов.
Когда корабль покинул гавань, матросы отвязали веревки, которыми
парус и рея были привязаны к шканцам, и принялись тянуть за трос, поднимая
парус и приговаривая в такт движениям. Рея двигалась вверх рывками, каждый
раз на несколько дюймов. Когда она поднялась, полосатый пурпурно-золотой
парус развернулся и наполнился ветром с громким хлопающим звуком. В этот
момент налетел сильный порыв попутного ветра, и гребцы получили небольшую
передышку.