"Роланд Грин. У ворот зла (Конан)" - читать интересную книгу автора

кровью, он указал мне на ущелье, которое он "разглядел".
Его глаза были острее моих, а уши не могли слышать подобного приказа - я
его не отдавал,- однако ж я был ему благодарен (и выразил это кивком) за
то, что он спас мой авторитет среди тех моих людей, кто выжил в этом бою.
Сам я поехал позади отряда, а впереди двинулся Сарабос со своей печальной
ношей. Мы начали подниматься по склону.
Пока мы двигались таким образом, в голове у меня сложился план. Надо
добраться до вершины и там зажечь дымные факелы. Факелы должны указать
место, где мы встали лагерем. Тем более что уцелевшим пиктам вряд ли в
самое ближайшее время захочется штурмовать нас там, на высотах.
У Конана Великого была излюбленная поговорка: "Человек может думать о
грядущей битве, как ему будет угодно, но Судьба все равно харкнет ему в
пиво". (Хотя он никогда не употреблял слова "харкнет". Он говорил как-то
иначе.) Конан никогда не давал понять, что сам придумал эту пословицу. Я
тоже весьма сомневаюсь, что этот афоризм был его изобретением. Доводилось
слышать, что пословица эта родилась во время войн, которые Кулл-Атлант вел
против валузийских змеелюдей.
А в нашем конкретном случае "плевок в пиво" проявился в виде грозы и
бури. Облака опустились на вершины скал прежде, чем мы успели добраться до
верха. Когда Сарабос положил на землю убитого гандера, упали первые капли
дождя.
Гром с треском расколол небеса над головой. Я поднял глаза как раз
вовремя, чтобы увидеть, как молния ударила в вершину холма. Во рту
мгновенно пересохло. Если бы мы успели добраться до вершины, в нашей-то
металлической броне, то молния действительно превратила бы нас в дымные
факелы.
Я посмотрел вниз по склону, чтобы прикинуть, далеко ли наши
преследователи. К моему удивлению, я увидел, как пикты улепетывают прочь,
будто мы мгновенно превратились в банду демонов и бросились преследовать
их. Пикты так спешили убраться отсюда, что даже побросали захваченное
трофейное оружие. Вы понимаете, какого страха нужно нагнать иа пикта,
чтобы он поступил подобным образом.
И тут до меня дошло. Возможно, этого НЕЧТО, что нагнало такой ужасна
пиктов, и добрым аквилонцам следует опасаться. На лицах людей, стоящих
вокруг меня, я прочел те же самые мысли. Однако, к чести моих людей, никто
не произнес ни слова, которое позволило бы усомниться в их храбрости.
Сохраняя строй, как и подобает настоящим солдатам, мы лезли вверх по
склону по направлению к пещере. Наше счастье, что пещера была недалеко,
потому что, когда мы были уже рядом, дождь превратился в настоящий ливень.
Ощущение такое, будто мы стояли под водопадом. И ничто - ни добрая кожа,
ни промасленная шерсть, ни доспехи - не помещали тому, чтобы мы в
мгновение ока промокли до нитки.
Последние десятки шагов мы преодолели скорее с поспешностью, нежели с
достоинством, почти позабыв о строе. Как только мы оказались внутри и
дождь перестал барабанить по шлемам, я тотчас же расставил людей: часовых
ко входу в пещеру, часовых в заднюю часть пещеры (самое сухое и чистое
место для раненых), остальным - тем, кто не занят ранеными и не несет
стражу,- я позволил раздеться и высушить свое барахло.
Сам я уселся и устроил смотр имеющимся у нас запасам воды и питья. Каждый
из нас нес с собой двухдневный паек вяленого мяса и сухарей и по полной