"Роберт Джордан. Конан и огненный зверь (Конан)" - читать интересную книгу автора

отвечать им. Конан не стал оглядываться. Он побежал. Полный злости на
молодую воровку со слишком острым языком, он бежал, пока шадизарская ночь
не поглотила его.




Глава 2.


Квартал Шадизара, называемый Пустыней, состоял из жалких трущоб. Над
кривыми улочками висел смрад, пахло отбросами и отчаянием. Беспорядки,
творившиеся в остальных частях города за закрытыми дверями, происходили в
Пустыне открыто и делались для того, чтобы получить доход. Обитатели
Пустыни, большей частью оборванцы, жили так, будто в следующее мгновение
их может настичь смерть, что зачастую и происходило. Мужчины и женщины
были собирателями падали, хищниками или жертвами, и те, кто считал себя
принадлежащим к одному классу, обнаруживали, часто слишком поздно, что
принадлежат к другому.
Таверна Абулета была одной из лучших в Пустыне, по мнению обитателей
квартала. Среди ее завсегдатаев было мало разбойников и карманников.
Расхитителей могил не приветствовали, хотя больше из-за запаха, который
шел от них, чем из-за способа, каким они добывали себе монеты. Всем
остальным, кто мог уплатить за выпивку, были рады.
Когда Конан пихнул дверь таверны, испарения улицы мгновенно вступили в
борьбу с запахом подгоревшего мяса и кислого вина в большом обеденном
зале, где двое музыкантов, играющих на цитрах, аккомпанируя голой
танцовщице, безуспешно соревновались с шумом голосов посетителей таверны.
Усатый немедийский фальшивомонетчик мял руками у стойки хихикающую
потаскуху в высоком рыжем парике и лоскутах зеленого шелка, которые мало
что могли сделать, чтобы скрыть роскошные полушария грудей и ягодиц.
Пухленький офирский сводник с перстнями, блестевшими на пальцах, угощал за
угловым столом; среди тех, кто смеялся его шуткам - пока хватало его
денег, по крайней мере, - были три похитителя, смуглые, с узкими лицами
иранистанцы, надеющиеся, что он сможет навести их на дело. Две потаскухи,
черноглазые близнецы, предлагали свои услуги, расхаживая между столов, и
их пояса из монет позвякивали в такт покачивающимся бедрам.
Не успел киммериец войти, как полная, с оливковой кожей женщина обвила
его шею руками. Позолоченные бронзовые чаши едва вмещали ее тяжелые груди,
а узкий поясок из позолоченных цепочек, низко сидящий на ее крутых бедрах,
поддерживал полоски прозрачного синего шелка, шириной не больше пяди,
которые свисали спереди и сзади до щиколоток с браслетами.
- Ах, Конан, - промурлыкала она низким голосом, - как жалко, что ты не
вернулся раньше.
- Выпей со мной, Семирамида, - ответил он, разглядывая ее высокую грудь,-
и расскажи, зачем мне нужно было возвращаться раньше. А потом мы
поднимемся наверх...- Он замолчал в недоумении, когда она замотала головой.
- Я сегодня работаю, киммериец. - Увидев, что он хмурится, она вздохнула:
- Даже мне, чтобы жить, нужно немного серебра.
- У меня есть серебро,- прорычал он.