"Джон Коннолли. Все мертвые обретут покой ("Чарли Паркер") " - читать интересную книгу автора

сторону собора или в направлении площади Джексона.
Его дешевый рыжевато-коричневый костюм видал виды, шелковый галстук
выцвел и вытянулся. Вулрич носил его приспущенным, не прикрывая верхнюю
пуговицу сорочки. Пол вокруг него и видимая часть зеленого пластмассового
стула, на котором он сидел, были засыпаны сахарной пудрой.
В местном отделении ФБР на Пойдрас-стрит, 1250 Вулрич занимал должность
помощника начальника. Из десятков людей, с кем меня связывало полицейское
прошлое, мало кто остался мне близок. К этому ограниченному кругу
принадлежал и Вулрич. А среди тех считанных федералов, с кем мне приходилось
иметь дело, он был единственным не вызывавшим у меня раздражения. А еще он
был моим другом. Вулрич находился рядом в страшные дни после убийства, не
задавая вопросов, ни на минуту не сомневаясь во мне. Помню его, промокшего
до нитки, стоящим у могилы, и капли воды, стекающие с полей большой мягкой
шляпы. В скором времени Вулрича перевели в Новый Орлеан на повышение, оценив
работу в трех других отделениях и способность удержаться на плаву среди
бурных водоворотов и подводных течений, отличающих жизнь отделения ФБР в
Нижнем Манхэттене.
Он прошел через болезненный развод. Брак распался около двенадцати лет
назад. Жена вернула себе девичью фамилию, вновь став Карен Скотт, и жила
теперь в Майами с художником по интерьерам, за которого недавно вышла замуж.
По словам Вулрича, его единственная дочь Лиза стала членом какой-то
религиозной группы в Мексике. Она также носила фамилию Скотт - тут уж
определенно мамочка постаралась. Лизе исполнилось восемнадцать. Ее жизнь
мало заботила Карен, а тем более ее нового мужа. А вот Вулрич не был
равнодушен к судьбе дочери, но у него как-то не получалось воплотить чувства
в реальную поддержку. Я знал, что распад семьи задел его особенно сильно еще
потому, что и брак его родителей некогда оказался неудачным. Стервозный
характер матери отравлял атмосферу в семье, а у отца не хватало характера,
чтобы обуздать фурию-жену. Мне думается, Вулрич всегда хотел сделать как
лучше. Пожалуй, он больше других проникся моим чувством утраты, когда я
лишился Сьюзен и Дженни.
Со времени нашей последней встречи он еще больше располнел, и сквозь
мокрую от пота сорочку проступили волосы на груди. Из густой седеющей
шевелюры ручейки пота сбегали вниз и терялись в складках мясистой шеи.
Жаркое солнце Луизианы, наверно, было для такого тучного человека настоящей
пыткой. Возможно, у него был несколько клоунский вид, да и вел он себя
соответствующе, когда его это устраивало, но никто из знавших Вулрича в
Новом Орлеане не рискнул бы его недооценить. А те, кто в прошлом допустили
такую ошибку, гнили либо в тюрьме, либо в буквальном смысле, если верить
слухам.
- Мне нравится твой галстук, - похвалил я красный галстук Вулрича,
украшенный овечками и ангелочками.
- Я называю его метафизическим, - ответил он. - Галстук в стиле Джорджа
Герберта.
Мы пожали друг другу руки. Вставая, Вулрич отряхнул с рубашки крошки
пончиков.
- Черт бы их побрал, вечно от них житья нет, - пожаловался он. - После
смерти их в кишках у меня найдут.
- Буду иметь в виду.
К нашему столику подскочил официант азиатской наружности в белом