"Джозеф Конрад. Тайный сообщник (рассказ)" - читать интересную книгу автора

необъятной тишине; тени его мачт в лучах заходящего солнца тянулись далеко
на восток. Я был один на палубе. На судне-- ни единого звука, а вокруг - ни
жизни, ни движения; на воде ни одного каноэ, в воздухе ни одной птицы, ни
одного облака на небе. В течение этой мертвой паузы в преддверии долгого
пути мы, я и мое судно, казалось, измеряли свою приспособленность к
длительному и тяжелому испытанию, к труду, какой предназначено было
выполнить нам обоим там, где ни один взгляд людской нас не достигал, только
небо и море были свидетелями и судьями.
Должно быть, какие-то отсветы в воздухе мешали зрению, потому что
только в последнюю минуту перед заходом солнца я разглядел за горным хребтом
самого большого островка в группе островов нечто, нарушившее торжественность
полного одиночества. Быстро нахлынула волна темноты, и тотчас, как всегда
под тропиками, рой звезд высыпал над затененной землей, а я еще медлил на
палубе, легко опустив руку на поручни моего корабля, как на плечо верного
друга. Но под взглядами этих бесчисленных небесных светил сладость
спокойного общения с судном была нарушена. И вот уже вторглись посторонние
звуки-- голоса, шаги на носу; стюард пробежал по верхней палубе - суетливый
услужливый призрак; на юте настойчиво звенел колокольчик...
В освещенной кают-компании меня ждали два моих помощника. Мы сейчас же
уселись за ужин. Передавая блюдо старшему помощнику, я сказал:
- Известно ли вам, что за островами стоит на якоре судно? После захода
солнца я видел над горным хребтом его мачты.
Он поднял свое простоватое лицо, густо заресшее бакенбардами, и издал
обычное свое восклицание:
- Помилуй бог, сэр! Что вы говорите!
Моего второго помощника, толстощекого молчаливого молодого человека, я
считал не по летам серьезным, но тут, взглянув на него, я заметил, как
дрогнули его губы. Я сейчас же опустил глаза. Мне не подобало поощрять
зубоскальство на борту моего судна. Следует также отметить, что своих
помощников я почти не знал. По некоторым причинам, касающимся лично меня, я
был назначен принять командование всего две недели назад. И о своей команде
я знал немного. Все эти люди работали вместе около полутора лет, и я был
единственным незнакомцем на борту корабля. Упоминаю об этом обстоятельстве,
так как оно имеет отношение к дальнейшим событиям. Но острее всего я
чувствовал свое незнакомство с судном и, откровенно говоря, не был уверен в
самом себе. Я был самым молодым человеком на борту, за исключением второго
помощника, и впервые занимал ответственный пост. Пригодность остальных я
принимал как данное; им следовало только выполнять свои обязанности, но я не
был уверен, удастся ли мне осуществить тот идеал своего "я", какой каждый
втайне перед собой рисует.
Тем временем старший помощник, вращая своими круглыми глазами и шевеля
грозными бакенбардами, развивал длинную теорию о стоящем на якоре судне.
Основная его черта - с величайшей серьезностью обсуждать мельчайшие
события. Он отличался умом прилежным. По его словам, он "любил давать себе
отчет" решительно во всем, что попадалось на его пути, вплоть до
злополучного скорпиона, которого он нашел в своей каюте неделю назад.
Причины и цель появления этого скорпиона, как он попал на борт и избрал
именно его каюту, а не кладовую - темный чулан, соблазнительный для всякого
скорпиона, и каким образом ухитрился утонуть в чернильнице на его письменном
столе,-- занимали его без конца. Значительно легче было дать себе отчет в