"Джозеф Конрад. Теневая черта (Повесть. Перевод А.Полоцкой) " - читать интересную книгу автора

вот-вот встану, расхохочусь, хлопну его по спине и исчезну из каюткомпании.
Положение было странно-напряженным, и оно начинало действовать мне на
нервы. Я старался отогнать это смутное чувство.
"Это попросту моя неопытность", - подумал я.
Перед этим человеком, на несколько лет, по-видимому, старше меня, я
ощущал то, что уже оставил позади - свою молодость. А это было слабым
утешением. Молодость хороша, она огромная сила - пока о ней не думаешь.
Я чувствовал, что начинаю конфузиться. Почти против воли я напустил на
себя угрюмую важность. Я сказал:
- Вижу, у вас все в отличном порядке, мистер Бернс.
Не успел я произнести эти слова, как уже сердито
спросил себя, на кой черт мне вздумалось сказать их?
Мистер Бернс в ответ только заморгал глазами. Что он этим хотел дать
понять?
Я вернулся к вопросу, который давно уже вертелся у меня в голове, -
самый естественный вопрос в устах каждого моряка, вступающего на борт
судна. Я произнес его (проклятая конфузливость!) небрежно-веселым тоном:
- Ну, а как оно на ходу?
На подобный вопрос можно было ответить либо сокрушенно-извиняющимся
тоном, либо с явно сдерживаемой гордостью, тоном, говорящим: "Я не хочу
хвастать, но вы увидите". Есть также моряки, которые были бы грубо
откровенны: "Ленивая тварь", или же чистосердечно восторженны: "Летит, как
птица!" Два способа, хотя четыре манеры.
Но мистер Бернс нашел другой способ, свой собственный, имевший во
всяком случае, за отсутствием других, то достоинство, что не стоил ему
больших усилий.
Он опять промолчал. Он только нахмурился. И нахмурился сердито. Я ждал.
Ни слова.
- В чем дело?.. Вы не можете на это ответить, пробыв на судне почти два
года? - резко обратился я к нему.
На секунду он так удивился, как будто обнаружил мое присутствие только
сию секунду. Но это прошло почти мгновенно. Он сделал равнодушную мину.
Но, по-видимому, счел лучшим сказать что-нибудь. Он сказал, что судну, как
и человеку, нужен случай, чтобы показать, на что оно способно, а этому
судну никогда не представлялось такого случая с тех пор, как он на нем
плавает. На его памяти этого не было. Покойный капитан... - Он замолчал.
- Что ж, он был таким неудачником? - с откровенным недоверием спросил я.
Мистер Бернс отвел от меня глаза. Нет, покойный капитан не был
неудачником. Этого нельзя сказать. Но он, по-видимому, не желал
пользоваться своей удачей.
Мистер Бернс - человек загадочных настроений - сделал это заявление с
безжизненным лицом, упорно глядя на кожух рулевого привода. В самом
заявлении чувствовался какой-то темный намек. Я спокойно спросил:
- Где он умер?
- В этом салоне. Как раз там, где вы сейчас сидите, - ответил мистер
Бернс.
Я подавил глупое побуждение вскочить с места; но в общем я почувствовал
облегчение, услышав, что он умер не в койке, которая теперь должна быть
моей. Я пояснил старшему помощнику, что спрашивал не об этом, а о том, где
он похоронил своего капитана.