"Карл Отто Конради. Гете: Жизнь и творчество, том 2 " - читать интересную книгу автора

удачной, учитывая многослойность исторической ситуации, многоликой и
противоречивой. Художественно отобразить эту ситуацию, как и сложный путь ее
развития, было предельно трудно, по крайней мере со столь близкой дистанции,
как в смысле наблюдения, так и оценки. Говоря о своем старании "поэтически
овладеть" революцией, Гёте исходил из той начальной предпосылки, что само
его созерцание уже есть мышление, а мышление - созерцание. Применительно к
Французской революции, однако, этот принцип не дал благоприятных плодов. Все
замеченное и обобщенное им не было увидено достаточно проницательным глазом.
Правда, прежде небывалая тотальная политизация французского общества - стало
быть, вовлечение в политический процесс почти всех областей жизни, как и
слоев населения, с их подчас взаимоисключающими интересами и неприятиями
того или иного, - политизация эта невероятно затрудняла саму возможность
увидеть, что же в действительности происходило в стране.
Принципиальное отношение Гёте к Французской революции не менялось - он
никогда не был ее сторонником. Однако его высказывания о ней относятся к
разным периодам его жизни, сплошь и рядом далеко отстоящим друг от друга во
времени. Когда спустя много десятилетий он письменно или устно высказывался
о том, что переживал, думал, понимал в 1789

20

году, во время похода 1792 года или же при осаде Майнца в 1793 году,
тут почти невозможно проверить, верны ли его утверждения, или же в суждения
его привнесены отзвуки раздумий последующих лет. "Кампания во Франции" была
написана уже в начале 20-х годов XIX века, точно так же, как и "Осада
Майнца". И автобиографическая книга "Анналы", увидевшая свет лишь в 1830
году, с подзаголовком: "Тетради дней и лет как дополнение к моим прочим
автобиографическим признаниям", в последнем прижизненном издании сочинений
Гёте, предлагала читателю обзор его жизненного пути и дум, написанный рукой
престарелого автора.
Выше уже приводилось - из письма от 3 марта 1790 года - скупое
замечание Гёте о том, что революция-де революция и для него тоже; спустя
неделю поэт снова отправился на юг. Он сам предложил поехать в Италию, чтобы
там встретиться с матерью герцога Анной Амалией и затем сопровождать ее в
обратном путешествии на родину. Почти два месяца - с 31 марта по 22 мая -
пришлось ему дожидаться герцогини в Венеции, и душевное состояние его все
это время было крайне неустойчивым - совсем не таким, как в дни первой
поездки в Италию. Здесь были созданы "Венецианские эпиграммы", содержавшие
наблюдения, раздумья, но также и острую критику многих явлений, частично в
двустишиях, как, впрочем, и в "Римских элегиях". Отдельные стихотворения,
впечатляющие своей афористичностью, были посвящены событиям во Франции.
Автор эпиграмм всячески подчеркивал свое неприятие революции и свою
антипатию к ее сторонникам. "Поборникам ярым свободы", утверждал он, нельзя
доверять: ими движет одна лишь корысть. "Глупость и ложь пустодум печатью
духа отметит. / Можно без пробного их камня и золотом счесть" 1 (1, 207).
Примерно так же иронизировали и в стане безоговорочных
контрреволюционеров над тем, кто объявил войну старым порядкам и отрицал их
законность. Примечательно, как Гёте расширил одну из своих эпиграмм после
того, как во Франции "толпа" показала себя действующим субъектом. В варианте
1790 года, в шиллеровском "Альманахе муз" 1796 года, эпиграмма звучала так: