"Глен Кук. Рейд" - читать интересную книгу автора

маленьких, типа "Цитрон-4", который Уэстхауз мечтал видеть жертвой бомбежки.
Пассажирский отсек строго функционален. Ничего, кроме системы
жизнеобеспечения и сотни противоперегрузочных коконов, каждый из которых
висит, как сосиска в причудливой коптильне или новый сорт банана,
закручивающийся вокруг ствола. Я лично предпочитаю кушетку, но таких удобств
на военном транспорте не бывает.
- Самоходный гроб, - говорит командир. - В тылу его называют
"Цитрон-4".
- Дристон Четыре, - говорит Яневич. Уэстхауз начинает объяснять.
Похоже, что объяснять - цель его жизни. А может быть, я единственный, кто
его слушает, и он кует железо, пока горячо.
- Планетарная оборона делает все возможное, но потери пока все-таки
достигают одного процента. И пассажирские подъемники вносят в эту статистику
свой вклад. Порой здесь мы теряем больше людей, чем в патруле.
Я изучаю устаревшую систему жизнеподдержания, бросаю взгляд на штуцер,
который мне имплантировали в предплечье в Академии тысячу лет назад. Сможет
ли эта древность сохранить мою систему чистой и здоровой?
- Такая система жизнеподдержания подвигает человека к молитве. Командир
смеется.
- Главный хозяин не станет слушать. Чего ему беспокоиться о хромоногом
военном корреспонденте, порхающем с одного прыща на другой на заднице
мироздания? У него игра куда крупнее.
- Благодарю.
- Сам напросился.
- В конце концов я научусь думать мозгами, а не яйцами.
Для остальных запуск - скучное времяпрепровождение. Даже те, для кого
это задание первое, уже поднимались по этой лестнице на тренировках. Они
просто отключаются. Я переживаю несколько вечностей. Слова пилота не
облегчают моего состояния:
- Мальчики и девочки, мы пропихнулись мимо пары бомберов. Жаль, вы не
видели, как они танцуют, убираясь с нашей дороги.
Я смеюсь, и это должно звучать дико. Ближайшие коконы дергаются. Лица
без тел смотрят на меня странно, почти сочувственно. Потом у них начинают
закрываться глаза. Что происходит?
Нас усыпляет система жизнеподдержания, к которой нас подключили на
время рейса. Удивительно. Чтобы приехать на Ханаан, этого не потребовалось.
Я отключаюсь.




Мне никак не удается понять этих людей. Их язык - набор эвфемизмов, их
жизнь - ритуал. Они необычайно суеверны. Их жаргон уникален. Они настолько
молчаливы и безучастны, что кажется, будто они вообще ничего не
воспринимают.
Все как раз наоборот. Необычная профессия сделала их
сверхчувствительными, но они отказываются выставлять это на всеобщее
обозрение. Им, чтобы сохранить свою личность, приходится скрывать щели в
созданной ими броне.
Бомбежка мне не понравилась. Я видел и слышал, как за мной по пятам