"Робин Кук. Кома " - читать интересную книгу автора

наводил на мысль о прославленной коррупции Бостонского муниципалитета. Эти
здания из-за скудности своего внешнего оформления напоминали жилища для
бедных. Но, тем не менее, квартплата там была высока, и только обеспеченные
люди могли позволить себе жить здесь. Фасад госпиталя выходил на угол
Бостонской гавани, вода в которой напоминала черный кофе, перемешанный с
канализационными стоками. Обособленно от госпиталя находилась цементная
спортивная площадка, усыпанная порванными газетами.
К 7.30 утра этого дня все операционные в Мемориале жужжали от
переполнявшей их деятельности. В интервале не более пяти минут двадцать
один скальпель коснулся беззащитной человеческой кожи, и началась привычная
рутина операций. Теперь судьба больных зависела от того, что будет или не
будет сделано, что будет или не будет обнаружено в этих комнатах. Все это
происходило с огромной скоростью, которая не должна была снижаться до
двух-трех часов дня. К восьми-девяти вечера должны были функционировать
только две операционные, и часто работа в них продолжалась до очередного
марш-броска в 7.30 на следующее утро.
Роскошная тишина, царившая в комнате отдыха для хирургов, резко
контрастировала с суматохой в оперблоке. В комнате отдыха находилось только
два человека, так как обычно для хирургов перерыв на чашку кофе начинался
только после девяти утра. Рядом с раковиной умывальника стоял мужчина
болезненного вида, казавшийся значительно старше своих шестидесяти двух
лет. Стараясь не притрагиваться к двадцати с лишним кофейным чашкам,
оставленным своими владельцами на половину наполненными водой, он делал
вид, что чистит раковину. Его звали Вальтерс, хотя не многие знали, имя это
или фамилия. Его полное имя звучало как Честер П. Вальтерс, и уж вовсе
никто, даже сам Вальтерс, не знал, что означает буква П. Он был служащим
оперблока Мемориала с шестнадцати лет, и никто не отваживался уволить его,
несмотря на то, что он почти ничего не делал. Он говорил, что у него плохое
здоровье, и, действительно, выглядел он неважно. Его кожа отличалась
пастозной бледностью, и каждые несколько минут он кашлял. При этом влажная
мокрота клокотала в его бронхах, но он никогда не мог прокашляться. Это
выглядело так, как будто он боялся потревожить сигарету, которая постоянно
торчала в правом углу его рта. Половину времени он занимался тем, что
вздергивал голову налево, чтобы дым сигареты не раздражал ему глаза.
Другим обитателем комнаты отдыха был хирург-ординатор Марк Г. Беллоуз.
"Г" означало Гальперн - девичью фамилию его матери. Марк Беллоуз был занят
тем, что старательно писал что-то в желтом блокноте. Кашель и сигарета
Вальтерса безумно мешали Беллоузу, и он каждый раз вскидывал глаза, когда
Вальтерс заходился в очередном приступе кашля. Для Беллоуза было совершенно
непостижимо, как человек может причинять своему здоровью столько вреда и
продолжать вести такой образ жизни. Сам Беллоуз никогда не курил. Для него
было также непонятно, как Вальтерс мог продолжать работать в оперблоке
несмотря на свой вид, характер и на то, что он ни черта не делал.
Хирургическое отделение в Мемориале было венцом современной хирургии, и
удостоиться чести состоять в его штате было, по мнению Беллоуза, то же, что
сподобиться нирваны. Самому Беллоузу пришлось долго и с трудом добиваться
ординатуры в Мемориале. И вот, в самом центре всего этого великолепия,
находился, как говорил Беллоуз своим коллегам-ординаторам, этот упырь. Это
было ни с чем не сравнимой насмешкой.
При обычных обстоятельствах Марк Беллоуз должен был бы находиться в