"Кэтрин Куксон. Бремя одежд " - читать интересную книгу автора

Бленкинсоп хотел жениться на Кейт Шокросс; поговаривали - якобы потому, что
она унаследовала кругленькую сумму от дяди, проживавшего в Канаде, которого
и в глаза-то не видела. Говорили также, что Кейт была возмущена его
предложением. Поэтому мистер Бленкинсоп имел основания выражаться так
ядовито.
______________
* Церковный служитель в процессиях.

Опять ей захотелось смеяться, но сейчас это был не веселый смех, а как
бы приправленный горечью. Потом желание смеяться угасло, а чувство горечи
усилилось и, весомое, поднялось к самому горлу и осталось там. "Хватит,
хватит, об этом тоже больше не надо," - резко приказала она себе.
Грейс подняла голову и вновь посмотрела в сторону деревни. Оттуда,
издалека, с трудом пробивался через темноту слабый огонек. Она знала, что
это у доктора Купера. Он всегда зажигал над своими воротами фонарь, в его
приемной постоянно горел свет, и занавески он никогда не задергивал. И когда
все огни в деревне, и даже в "Олене", были потушены, свет над воротами дома
доктора Купера продолжал гореть. Да и сам этот человек был как луч в темном
мире. Так думали не все: для людей консервативных его методы были слишком
смелыми. Но для нее он был и отцом и матерью, от которых можно было ничего
не скрывать - как на исповеди.
Слово "исповедь" заставило ее торопливо перевести мысли в иное русло;
взгляд ее поймал в темноте над деревней огонек, напоминающий падающую
звезду - так высоко он находился. Но она знала, что это не звезда, а фары
автомобиля, пробивающие толщу тьмы у ворот фермы Тула, расположенной у
подножия горы Робек: видно, хозяин направлялся в бар. Говорили, что Тул
ездит туда каждый вечер, чтобы скрыться от своей озлобленной супруги,
приходившейся ему и двоюродной сестрой Что ж, тому, кто знал, что потеряла
Аделаида Тул, ее настроение понять было нетрудно.
Голова Грейс опустилась ниже: совесть не давала ей покоя при мысли о
жене Тула, ведь причиной озлобленности этой женщины была она. "Не я это
начала, я ничего не могла поделать, - всегда говорила она себе, но на этот
раз добавила: - А если все-таки я? Если я?"
Глядя в просвет между деревьями на далекие холмы, она как бы
разговаривала с далеким собеседником. "Я не виновата, ведь так?" - громким,
умоляющим шепотом произнесла она, потом подняла руки, подалась вперед и
положила их на покрытые инеем металлические перила балкона. Как раз в это
время на аллее послышался шум: дети возвращались домой. Она быстро
выпрямилась и приказала себе не двигаться - пусть они увидят ее здесь. Хотя
этим она и не докажет им, что стоит на пороге новой жизни, но даст понять,
что наконец изгнала из себя страх и, следовательно, им больше не стоит
беспокоиться или шепотом советоваться друг с другом по поводу ее
состояния...
Несколько минут спустя комната наполнилась светом, и женщина
повернулась к вошедшим. Некоторое время они стояли, разделенные
пространством большой спальни. Дети смотрели на мать изумленно, широко
раскрытыми глазами, потом бросились к ней, обступили со всех сторон, трогая,
похлопывая, восклицая, называя "дорогой" и "милой", ахая и охая.
Беатрис, массивная, пухлая, заматеревшая, как будто ее ребенку было уже
лет двенадцать, а не два года, воскликнула: