"Кэтрин Куксон. Стеклянная мадонна" - читать интересную книгу автора

Константин гасит все свечи, прежде чем отец начнет разоблачаться. У нее душа
ушла в пятки. Скорее прочь! Если отец, вознамерившись принять ванну,
застанет ее у себя в спальне, он сильно рассердится.
Потом в дверь справа от кровати проник голос отца, его смех. Аннабелла
настолько поспешно обернулась, что оступилась и едва не плюхнулась в ванну.
Она как раз собиралась подняться с колен, когда дверь отворилась.
Уподобившись испуганной букашке, она на четвереньках преодолела расстояние
между кроватью и ширмой в углу. Оказавшись в безопасности, она немного
полежала лицом вниз, зажимая уши.
Ее заставили убрать ладони от ушей не сами звуки торопливых шагов, а
дрожание пола, от которого завибрировала и она. Она медленно приподняла
голову. Сквозь ширму просачивался свет. Вспомнив подзорную трубу, которой
она воспользовалась утром, девочка прильнула к двум удобным дырочкам в ткани
и стала свидетельницей весьма необычной сцены. Отец, облаченный в длинный
голубой халат со стоячим воротником, преследовал какую-то даму. Он
по-прежнему опирался на трость и прихрамывал, но некоторые участки
преодолевал бегом. То была знакомая Аннабелле игра в салки, только всякий
раз, когда отцу удавалось осалить даму, он лишал ее какого-нибудь предмета
туалета, а взамен награждал клубничиной. Наконец на ней не осталось ничего,
кроме корсета.
Дама стояла спиной к ширме, загораживая свет. Теперь девочка не видела,
что происходит в спальне, и полагалась на слух. Дама негромко смеялась, а
отец что-то говорил ей. То были странные слова, неслыханные прежде и оттого
непонятные. Потом диспозиция изменилась, и Аннабелла снова увидела даму. Та
была очень похожа на героинь картин в комнате рядом с холлом, только моложе.
Она не могла оторвать от женщины взгляд; так продолжалось до тех пор,
пока отец не сбросил халат и, взяв даму на руки, не посадил ее в ванну.
Вид голых отцовских ног и ягодиц заставил ребенка содрогнуться всем
телом и снова прижаться лицом к полу, прикрыв рукой рот, чтобы не закричать.
Отец - нечестивец, его место в аду; каждый, кто смотрит на собственное
тело, угодит в ад - сколько раз она слышала это от старой Элис! Ее мутило от
страха - за отца и перед ним. От страха она вспотела. Сейчас у нее будет
нервный обморок, как однажды у матери. Ей очень захотелось к маме: ее
вот-вот вырвет! К счастью, она не так уж много съела за обедом: две трети
поданного ей она завернула в салфетки, чтобы отнести детям. Дети! Должно
быть, они уже ждут ее и считают, что она не собирается выполнять обещание.
Мать крепко вбила ей в голову, что никогда нельзя давать обещаний, если не
собираешься их выполнять. А ее сейчас стошнит!
Ее рот наполнился полупереваренной пищей, которая спустя мгновение
потекла между пальцев. Она беспомощно вцепилась свободной рукой в стойку
ширмы и опрокинула ее. Ее взору предстали возившиеся на кровати отец и его
дама. Их руки и ноги были еще переплетены, но они уже в ужасе обернулись на
нее, словно увидели дьявола во плоти.
Она потеряла сознание, но прежде испустила такой пронзительный крик,
что не только сотрясла всю Старую усадьбу, но напугала сам Дом, заставив его
обитателей носиться как угорелых.
Ее привели в себя испуганные причитания Константина. Она приподняла
тяжелые веки и взглянула на него и на огорченную женскую физиономию. Это
была отцовская дама, которая повторяла, как заведенная:
- Господи, Господи!