"Джилли Купер. Наездники " - читать интересную книгу автора

за исключением будущей детской. Туда она не заходила, эта комната вызывала у
нее только слезы.
Сад выглядел так прекрасно, он был полон роз и мальв, и жимолости,
тяжело свисающей в теплом июньском воздухе. Липы были усеяны желтыми
цветами, наполнявшими воздух сладким, опьяняющим ароматом. Липы осеняют мою
тюрьму, подумала она. Она снова взглянула на свой контракт и вздрогнула. В
нем говорилось - 70000 слов. Она фактически еще не написала ни одного, а
издатель постоянно звонил ей и говорил, что будет счастлив приехать и
обсудить то, что она уже написала.
Ей хотелось быть сейчас в Афинах с Билли. Ничего хорошего не получалось
из ее попыток работать. Она решила, что надо выйти и прополоть цветник перед
домом и подумать о женатых мужчинах. Но после того, как она прополола траву
вокруг двух львиных зевов, она решила, что лучше она будет думать о
прополке. Возможно ее подсознание начнет работать сверхурочно.
Мевис села, огорченная и нарочно трясущаяся, за Дженни. Выходить на
улицу - означало прогуливаться, а не полоть. Гарольд Эванс вышел и стал
качаться в кошачьей мяте, Мевис сделала вид, что охотится за ним и Гарольд
взлетел на дерево, его хвост свисал вниз, как ручка слива в туалете.
Прошло около получаса и Дженни пошла взглянуть на часы в кухне. Две
минуты седьмого. Ура, наступило время выпить. Она вошла и налила себе
водки. - На дюйм налить водки в стакан, или на два? А, все равно в основном
это лед. - Она не стала заботиться о лимоне, а плеснула тоник.
О господи, какой изнурительный день. Она попробовала подумать о
мужчинах в семьях, где оба работают. Это непросто. Ей и Билли не помешала бы
женщина, которая приглядывала бы за ними обоими. Она оглядела кухню и
содрогнулась от творящегося здесь беспорядка. Она обязательно должна все
убрать к приезду Билли. Она развернула газету. Там была прекрасная статья ее
конкурента, что подействовало на нее еще более угнетающе. В конце концов,
чтобы развеяться, можно посмотреть многосерийный фильм по телевизору.
Она услышала звук голосов, но это были всего лишь рабочие с фермы,
проходившие мимо ворот, уставшие и красные от солнца, возвращающиеся домой,
где их ждал ужин, а возможно и пинта пива, потому что они заработали ее.
Какие они счастливые. Безнадежность следующего изнурительного дня захлеснула
ее.
После трех стаканов водки она почувствовала, что умирает от голода. Она
стала делать омлет с травами из шести яиц, бросая яичную скорлупу в
картонный ящик, который она до сих пор не опорожнила. Она собиралась
разделить омлет, который превратился в яичницу-болтунью, с Мевис, но Мевис
не понравились травы, поэтому Дженни вынуждена была съесть его одна.
Надоевшая сковорода осталась грязной, она вычистит ее позже. Она рукой
взъерошила волосы, посыпалось облако перхоти. Она не мыла волосы со времени
Вестернгейтских соревнований. О господи, она должна забеременеть. Она
заперла на засов все двери и, налив себе еще водки, собиралась включить
телевизор, когда зазвенел дверной звонок. Кто, к черту, в это время может
звонить? Может это какой-нибудь насильник выскочил из лесу, а может и того
хуже, - судебные приставы. Она проигнорировала звонок. Мевис лаяла, высунув
голову из окна, звонок зазвенел опять. Испуганная, Дженни отодвинула засов
и, взяв дверь на цепочку, приоткрыла ее на дюйм.
- Кто там? - спросила она, выглядывая через щель. Сейчас на нее нападет
Пако Рабан.