"Томас Костейн. Высокие башни " - читать интересную книгу автора

и ты породнишься с одним из славных семейств Франции. Это вполне возможно!
Имя ле Мойн становится весьма известным. А твоя жена должна принести тебе
богатство и связи.
- Шарль, я никогда не женюсь, - сказал он и твердо кивнул головой, - мы
можем заключить между нами сделку... никогда больше не возвращаться к этой
теме. Сейчас я могу думать только о предстоящих сражениях.
Из-за жары старик Киркинхед не начал работу, как обычно, в ранний час.
Он завтракал в том же грязном халате и в шапочке из бархата. Филипп тоже еще
не начал работу, потому что надо было помочь Селесте по хозяйству. Он уже
принес воду из колодца и дрова на растопку. Доносился его голос, - он ругал
козу и требовал, чтобы она отправлялась на пастбище вместе с козлятами.
- Упрямица ты эдакая, я тебе сейчас угощу плетью! - говорил он. - А то
еще хуже, пройдусь по спине палкой, чтобы ты знала свое место!
Старик Киркинхед встал из-за стола и провел рукой по губам.
- Вот болван! - бормотал он. - Мальчишке было почти год, а он ничего не
помнит и даже не может мне сказать, кто у него были родители. Бестолковый
балбес!
- Никто из детей не может вспомнить, что с ними было в год, - возразила
Сесиль, у которой руки были в муке.
- Я все помню! - возмутился отец. Карие глаза у него, казалось, были
готовы выскочить из орбит. - Могу тебе рассказать о тысяче вещей,
случившихся со мной до того, как мне исполнился год. Рассказать о моей
первой ванне.
Дочь тихо проворчала:
- Он может рассказывать обо всех ваннах, которые он принимал, это не
займет у него много времени.
Старик отправился в другую комнату, продолжая ворчать:
- Разве он не может вспомнить имя? Или описать какое-нибудь лицо? Этот
парень просто балда, ему все равно, будет у него земля или нет.
В соседней комнате находились доказательства безрассудства, которым
старик был одержим всю жизнь.
Он напоминал сороку, только в человеческом облике, собирающую всякие
старые и бесполезные вещи. Никогда не возвращался домой с пустыми руками,
нес в дом осколок камня, кусок старого паруса, ржавые петли или кучку
погнутых гвоздей. Когда в Монреале проводился аукцион, старик постоянно
сидел на передней скамье, прищелкивал пальцами и спорил с аукционером,
набавляя по одному су. После аукционов он возвращался с повозкой, полной
порванными кнутами, вилами без зубьев, колокольчиками без языка. Старик был
уверен, что сможет продать подобную ерунду и здорово на этом заработать.
Даже не стоит упоминать о том, что этого никогда не происходило.
В одной части комнаты, от угла до угла и вверх к черным березовым
балкам потолка, все пространство было забито его приобретениями. Там от
стены к стене была протянута веревка, на которой висели старые шляпы -
потрепанные шапки из енота и выдры, треугольные шляпы, когда-то украшавшие
гордые благородные головы. Но в данный момент ими побрезговали бы даже
городские нищие. Там же были сильно потрепанные фетровые шляпы с обвисшими
плюмажами. Рядом стояли сундуки с открытыми крышками, из которых на пол
вываливались лохмотья. Старик Киркинхед всегда заявлял, что желает на тряпье
заработать, но надо отметить, что ему становилось дурно, когда кто-либо
выражал желание купить у него что-нибудь или просто желал посмотреть его