"Ник Коулридж. Смертельные друзья " - читать интересную книгу автора

"Таймс", которую определенно накропал один наш молодец из "Мира мужчин".
Я люблю свой офис. Он отделан в минималистском стиле. Большой диван
черной кожи, черный стол, шесть тяжелых хромированных кресел с кожаными
сиденьями. Конечно, белые стены. Несколько черно-белых фотографий из архива
"Кутюр". Мой стол изготовлен по модели Корбюзье - стеклянный, без ящиков.
Поэтому у меня всегда порядок: раз нет ящиков, значит, некуда совать
макулатуру, которая застревает там навсегда. Кроме того, это дисциплинирует
и держит в форме. С тех пор как мы с Салли расстались, я предельно
упорядочил свою жизнь. Ничего не беру с собой из дому, кроме одежды на
случай, если потребуется переодеться. Мне больше ничего и не нужно.
Больше всего меня заботило падение тиражей. Вчерашняя встреча с
Норманом Тернером, руководителем отдела сбыта, получилась неприятной.
Окончательные сведения по распространению номеров последнего месяца еще не
пришли, но к четырем часам каждой пятницы мы получаем довольно точные данные
по текущим продажам. С утра по пятницам двести торговых агентств
пересчитывают журналы, остающиеся на полках, и сообщают нам. Отсюда
выводится количество номеров, проданных за неделю. Двести агентств не
охватывают и семи процентов от вала, но по ним можно судить о тенденции. Как
правило, что хорошо идет в Лондоне, с тем же успехом продается и в Ньюкасле.
Вот уже четырнадцать недель подряд киоски затовариваются нашей
продукцией.
- Я обзвонил знакомых, - сказал Норман, - у всех застой. Не мы одни
тормозим.
Вечная песня распространителей. Они всегда мыслят глобально. Их
послушать, выходит, что весь рынок идет в гору или весь рынок также дружно
обваливается. Для них журнальная индустрия - единое целое. Может быть, такие
представления помогают им твердо стоять на ногах.
У меня другой взгляд на эти вещи. Журналы продаются успешно или паршиво
в зависимости от того, что в них напечатано. Читатели голосуют денежками.
Они могут годами сохранять приверженность какому-нибудь изданию, а потом
вдруг раз - и теряют к нему интерес, начинают покупать другое.
Вот почему меня так обеспокоило падение уровня продаж наших журналов.
Это серьезная проблема. Особенно бледно выглядела "Светская жизнь". Из
недели в неделю журнал упорно терял в тираже; падение составило примерно
тридцать процентов по сравнению с тем же периодом прошлого года. Если срочно
не принять решительных мер, мы окажемся на грани катастрофы.
В двадцать минут восьмого ко мне вошел Норман Тернер. Мне не особенно
хотелось с ним беседовать, и я грозно сверкнул взглядом, но он по
обыкновению пренебрег моим гневом и преспокойно уселся в кресло прямо
напротив меня. Когда я только начинал приезжать в офис с рассветом, никто об
этом не знал, и я мог работать, не опасаясь, что кто-нибудь сейчас ворвется
и нарушит сладость уединения. А теперь народ разнюхал, что в эти часы я - в
отсутствие Сузи - беззащитен, и повалил валом.
Норман, явно довольный собой, принес последние "разведданные", как он
выражается, хотя на самом деле речь идет всего-навсего о слухах, которые
дошли до него далеко не из первых рук.
- Кит, тебе это понравится, - уверял он меня, с трудом застегивая
пуговицы на пиджаке, обтянувшем его заметно округлившийся живот. - Не могу
назвать тебе источник, но поверь, эти сведения исходят из очень компетентных
кругов.