"Иван Алексеев "Этот дьявольски ценный лайнер..." (Чудеса и приключения)" - читать интересную книгу автора

с приятелем отводили душу двое суток... Самовольная отлучка в военное
время, да еще в порту недавнего противника, застолье в компании с
иностранками грозили трибуналом и в лучшем случае разжалованием и
штрафбатом. К счастью, командир дивизиона капитан 1 ранга А. Е. Орел все
понял и отправил провинившегося в очередной поход. Он был удачным.
Маринеско реабилитировался, но наказания не избежал - снизили награды ему и
его подчиненным. Маринеско понимал, что ему припомнили приключение в Турку,
но недоумевал: "За что команде скостили, она-то тут причем?"
20 апреля 1945 года С-13 вышла в последний поход. На ней находился
обеспечивающий контр-адмирал А. М. Стеценко. Обычно обеспечивающего
приставляют к неопытному командиру, чтобы помочь тому избежать ошибок и
принимать верные решения. Очередная обида... На этот раз С-13 ничего не
потопила, поэтому наградили двоих - юнгу медалью, а Стеценко получил орден
Нахимова. Им отмечают флотских командиров "за выдающиеся успехи в
разработке, проведении и обеспечении морских операций, в результате которых
была отражена наступательная операция противника или обеспечены активные
операции флота, нанесен врагу значительный урон и сохранены свои
собственные силы...".
В марте - июле 1945 года пяти командирам-подводникам присвоили звание
Героя Советского Союза. Маринеско среди них не было. Видимо, это оказалось
решающим, и он, что называется, "пошел в разнос". Однако, как отмечал Крон,
"пил и безобразничал уже больной человек. Только этим я объясняю, что
Маринеско, всегда верный данному слову, дважды давал командованию и
парткомиссии слово исправиться и дважды его не сдерживал".
Об очередном проступке командир бригады подводных лодок капитан 1 ранга
Л. Курников доложил командующему Балтийским флотом адмиралу В. Ф. Трибуну,
провинившегося постановили разжаловать в старшие лейтенанты (то есть
вернуть в предвоенное состояние) и назначить помощником командира другой
лодки. В ответ вспыливший Маринеско подал рапорт с просьбой уволить его с
флота.
В тот период он встретился с наркомом ВМФ Н. Г. Кузнецовым, который
посоветовал Маринеско прослужить год командиром тральщика и вернуться в
подплав. Но тот уже "закусил удила". "Он попал в заколдованный круг, а мы,
нужно признаться, не помогли ему из него выбраться, хотя Маринеско это
заслужил,- позже с излишней самокритичностью писал Кузнецов,- ведь именно
он предложил лучшее в той обстановке решение".
После демобилизации Маринеско в 1946-1948 годах ходил помощником капитана
на сухогрузах Балтийского пароходства, а когда стало подводить зрение,
перебрался на сушу. И тут ему опять не повезло. Он устроился в Институт по
переливанию крови заместителем директора по хозяйственной части, а тому
вовсе не требовался честный работник. После ряда стычек бывшего моряка
"подставили" на 3 года за фальсифицированное "расхищение казенного
имущества".
После освобождения Маринеско трудился на ленинградском заводе "Мезон". И
только в конце 50-х годов о нем вспомнили боевые товарищи, стали приглашать
на встречи ветеранов-подводников. Тогда же появилась статья об "атаке века",
о том, как сказалось потопление "Вильгельма Густлова" на исход второй
мировой войны в Европе, и о том, что опальный подводник достоин Золотой
Звезды. Но возникли и оппоненты, утверждавшие, что знаменитая атака
тактически была вполне заурядной...