"Константин Смирнов "Самосожжение Гоголя" - результат врачебной ошибки" (ЧиП N 11/95)" - читать интересную книгу автора

погубило писателя именно это неправильное, ослабляющее лечение его от
менингита, которого на самом деле не было.
Думается, Баженов прав лишь отчасти. Назначенное консилиумом лечение,
примененное, когда Гоголь был уже безнадежен, усугубило его страдания, но
не было причиной самого заболевания, начавшегося значительно раньше. В
своих заметках доктор Тарасенков, впервые осмотревший Гоголя 16 февраля,
так описывал симптомы болезни: "...пульс был ослабленный, язык чистый, но
сухой; кожа имела натуральную теплоту. По всем соображениям видно было, что
у него нет горячечного состояния... один раз он имел небольшое кровотечение
из носа, жаловался, что у него руки зябнут, мочу имел густую,
темноокрашенную...".
Можно только сожалеть, что Баженов при написании своей работы не
догадался проконсультироваться с врачом-токсикологом. Ведь описанные им
симптомы болезни Гоголя практически неотличимы от симптомов хронического
отравления ртутью - главным компонентом того самого каломеля, которым
пичкал Гоголя каждый приступавший к лечению эскулап. В самом деле, при
хроническом отравлении каломелем возможны и густая темная моча, и
различного рода кровотечения, чаще желудочные, но иногда и носовые. Слабый
пульс мог быть следствием как ослабления организма от истощения, так и
результатом действия каломеля. Многие отмечали, что на протяжении всей
болезни Гоголь часто просил пить: жажда - один из характеристик признаков
хронического отравления.
По всей вероятности, начало роковой цепи событий положило расстройство
желудка и то "слишком сильное действие лекарства", на которое Гоголь
жаловался Шевыреву 5 февраля. Поскольку желудочные расстройства тогда
лечили именно каломелем, не исключено, что прописанным ему лекарством был
именно каломель и прописал его Иноземцев, который через несколько дней
заболел сам и перестал наблюдать больного. Писатель перешел в руки
Тарасенкова, который, не зная, что Гоголь уже принял опасное лекарство, мог
еще раз прописать ему каломель. В третий раз Гоголь получил каломель уже от
Клименкова.
Особенность каломеля заключается в том, что он не причиняет вреда лишь в
том случае, если сравнительно быстро выводится из организма через кишечник.
Если же он задерживается в желудке, то через некоторое время начинает
действовать как сильнейший ртутный яд сулема. Именно это, по-видимому, и
произошло с Гоголем: значительные дозы принятого им каломеля не выводились
из желудка, так как писатель в это время постился и в его желудке просто не
было пищи. Постепенно увеличивающееся в его желудке количество каломеля
вызвало хроническое отравление, а ослабление организма от недоедания,
упадка духа и варварского лечения Клименкова лишь ускорило смерть...
Было бы нетрудно проверить эту гипотезу, исследовав с помощью современных
средств анализа содержание ртути в останках. Но не уподобимся кощунственным
эксгуматорам тридцать первого года и не будем ради праздного любопытства
тревожить вторично прах великого писателя, не будем снова сбрасывать
надгробные камни с его могилы и передвигать с места на место его памятники.
Все, связанное с памятью Гоголя, пусть сохранится навсегда и стоит на одном
месте!

(с) ЧУДЕСА и ПРИКЛЮЧЕНИЯ N 11/95