"Феликс Чуев. Генерал Кинжал (о Рокоссовском, Чудеса и приключения N 12 1996)" - читать интересную книгу автора

ковым тараном рвался пробить кольцо окружения под Сталинградом.
Конечно, Рокоссовский продумал все варианты, какие может предпринять
противник, конечно, поработала разведка, и все-таки нужны были особая
интуиция и риск, чтобы именно туда, куда Манштейн двинет свои войска,
стянуть чуть ли не всю артиллерию фронта и открыть такой сумасшедший огонь,
который сорвал попытку прорыва к Па-улюсу. Участник Сталинградского сражения
писатель Ю. В. Бондарев, в то время молодой артиллерист, получивший две
медали "За отвагу", рассказывал, что Рокоссовский приказал поставить пушки
вплотную, ствол к стволу. Манштейн не прошел, и армия Паулюса прекратила
свое существование.
Говорят, после победы под Сталинградом одним из первых ему прислал
поздравления начальник тюрьмы, где он сидел в конце тридцатых годов. "Рад
стараться, гражданин начальник!" - ответил ему Рокоссовский.
"Когда мы прибыли из Сталинграда, - рассказывал Голованов, - нас принял
Сталин, это после завершения операции "Кольцо", всех поздравил, пожал руку
каждому из командующих, а Рокоссовского обнял и сказал: "Спасибо, Константин
Константинович!" Я не слышал, чтобы Верховный называл кого-либо по имени и
отчеству, кроме Б. М. Шапошникова, однако после Сталинградской битвы
Рокоссовский был вторым человеком, которого Сталин стал называть по имени и
отчеству. Это все сразу заметили. И ни у кого не возникало сомнения, кто
самый главный герой - полководец Сталинграда...
А Рокоссовский принял новое назначение - он стал командующим войсками
вновь созданного Центрального фронта, которому предстояло сыграть решающую
роль в битве на Курской дуге. Рокоссовский был уверен, что именно здесь
решится исход кампании 1943 года, ждал немецкого наступления и тщательно
готовил оборону, чтобы противник попытался использовать, казалось бы,
выгодную для него ситуацию. Он написал докладную Сталину, его поддержал
Жуков, и было принято решение о преднамеренной обороне. Не все в военном
руководстве были согласны с таким решением.
"Например, Н. Ф. Ватутин и Н. С. Хрущев, член военного совета
Воронежского фронта, предлагали нанести упреждающий удар по противнику, а
проще говоря, первыми начать наступление на этом направлении, -пишет
Голованов, - что несколько колебало уверенность Верховного в принятом им
решении вести здесь оборонительные действия. Бывая у него с докладами, я
слышал сомнения в том, правильно ли мы поступаем, ожидая начала действий со
стороны немцев. Однако такой разговор обычно кончался так: "Я верю
Рокоссовскому!"
С приближением лета нарастала напряженность. Чьи нер^ вы крепче?
Разведка давала, казалось бы, абсолютно точные данные о начале наступления,
но названные числа проходили, а никаких наступательных действий противник не
начинал. Прошел май. Опять всплыли разговоры об упреждающем ударе.
Рокоссовский переживал, как бы в Ставке не приняли такое решение. Соот-.
ношение,сил было примерно равным, и преимущество будет на стороне обороны...
В конце июня разведка донесла, что противник начнет наступление второго
июля. Но ни второго, ни третьего,, ни четвертого июля ничего не произошло.
Напряжение росло.
В ночь на пятое июля Голованов был на докладе у Стали-на. Выслушав
доклад, Верховный начал говорить о напряженном положении на Центральном
фронте, о Рокоссовском и его предложении. "Неужели Рокоссовский ошибается? -
вдруг с каким-то сожалением сказал Сталин, и, помолчав, добавил: - У него