"Семь солнечных дней" - читать интересную книгу автора (Манби Крис)

19

Кэрри Эн разбудил звук, который не спутаешь ни с чем: кого-то рвало над унитазом. Через минуту в комнату, шатаясь, вошла Яслин, вытирая рот шарфом, который предыдущим вечером преобразил ее в Стиви Никс.

– Фу. Тебя что, только что стошнило? – не подумав, спросила Речел.

– Ты не представляешь, как я рада, что моя кровать ближе всего к ванной, – сказала Кэрри Эн.

– Перебрала с «Голдшлагером» вчера?

– Наверное, съела что-нибудь не то, – ответила Яслин.

– Ты вчера вообще почти ничего не ела, – возразила Речел.

– Значит, это из-за воды.

– Местной водой даже зубы чистить нельзя, – назидательно проговорила Речел.

Яслин устало опустилась на кровать. Секунду-две смотрела в никуда, затем резко вскочила и снова побежала в туалет. Кэрри Эн прикрыла уши: опять послышались характерные звуки.

– Господи! – закричала Кэрри Эн. – Неужели нельзя потише? Мне теперь тоже хочется блевать!

Вообще-то в то утро все три чувствовали себя неважно. Опасения Речел, что неделя превратится в сплошное похмелье, похоже, оправдывались. В голове пульсировало – бум, бум, бум. Кэрри Эн страдала еще по одной причине. Копчик, пострадавший в падении с барного табурета, уже не болел, но вот плечи за ночь поменяли цвет от нежно-розового до радиактивно-красного: результатом осторожного (как она думала) загара стал ожог третьей степени. Она во всем винила Мортена. Если бы ей не пришлось весь день бегать вокруг бассейна, чтобы спрятаться от него, могла бы провести побольше времени в тени. Она попросила Речел осмотреть ожоги.

– Ты мазалась солнцезащитным кремом?

– Конечно. – Кэрри Эн поморщилась: Речел дотронулась до красной кожи, будто думала, что Кэрри Эн нарочно нарумянила плечи, чтобы разыграть ее. – Ой!

– Сегодня тебе нельзя быть на солнце. Кто-то должен пойти к бассейну и занять места в тени.

– Это уже приходило мне в голову, – с гордостью заявила Кэрри Эн. – Я вчера наши полотенца положила. Около пул-бара, так что мы будем в тени.

– Молодец. – Яслин похвалила ее за сообразительность, изобразив жест, означающий «класс».

– Намазывайся кремом, – приказала Речел Кэрри. – А ты прими имодиум, – сказала она Яслин. – Я пойду к бассейну и посмотрю, там ли наши полотенца.

У пул-бара Речел сразу же увидела лежаки, о которых говорила Кэрри Эн, но их полотенец и след простыл. Три шезлонга в драгоценном теньке пул-бара были заняты тремя изящными седовласыми француженками, которые разлеглись на них так элегантно, как никогда не получается у британских бабулек.

Речел покашляла, чтобы привлечь их внимание. Никто даже не пошевелился. Она снова покашляла, на этот раз чуть громче. Одна из француженок, похожая на мумию Катрин Денев, подняла солнечные очки от Шанель на лоб и нетерпеливо кивнула Речел.

– Excusez-moi, – произнесла Речел, вспоминая школьный французский. – Je cherche des assiettes.[14]

Француженка склонила голову набок. У Речел промелькнуло смутное подозрение, что она спросила о тарелках, а не о полотенцах.

– Полотенца, – медленно проговорила она и показала на пляжное полотенце, на котором сидела женщина и делала вид, что вытирается.

– Oh, serviettes. – Женщина ткнула пальцем в служащего отеля, который весь день складывал и раздавал бело-голубые пляжные полотенца «Эгейского клуба» у бассейна. – Ça va?[15]

– Нет, – ответила Речел. – Мне нужны мои serviettes. Подруга вчера положила здесь мое полотенце. – Речел кивнула на шезлонг, на котором лежала женщина. – И два других. По полотенцу на каждый шезлонг.

Женщина пожала плечами, как умеют только француженки. И тут Речел увидела свое полотенце – за шесть лежаков, скомканное в кучу вместе с полотенцами Яслин и Кэрри Эн. Она показала на них и нахмурилась.

– Вон те полотенца были на этих лежаках, – сказала она.

– Ах, те полотенца, – ответила француженка на безупречном английском. – Наверное, их унесло ветром еще до того, как мы пришли. Эти шезлонги были не заняты.

– Унесло ветром?

– Сегодня очень ветрено. И по-моему, вам лучше заняться сушкой ваших полотенец, чем отвлекать меня от моей книги.

Речел раскрыла было рот, но тут же закрыла, так как не нашла слов, чтобы обвинить женщину во лжи. К тому же она струсила.

– Понятно? – резко произнесла француженка, напялила очки, словно защитную маску, и продолжила читать книгу.

Речел заметила, что книга была без обложки. Наверное, она читала «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей».

Речел поплелась к шезлонгу, на котором лежали скомканные полотенца. Женщина явно врала. В то утро не было ни ветерка. Даже волосы на голове у Речел не шевелились, не говоря уж о том, чтобы три полотенца сорвались с места и оказались на другой стороне бассейна!

Речел оглянулась на шезлонги, которые выбрала для них Кэрри Эн. Ее подозрения, что она стала жертвой подлого похищения лежаков, лишь подтвердились: три француженки исподтишка переговаривались и косились в ее направлении. Они смеялись над ней. Она была уверена.

Вернувшись в комнату, она все рассказала Яслин и Кэрри Эн.

– Почему ты ничего им не сказала? – спросила Яслин.

– Я пыталась. Но я же не говорю по-французски.

– Сказала бы по-английски. Правда, Речел, ты иногда просто трусиха.

– Может, они не виноваты.

– Ну конечно. Полотенца унесло ветром. Каким таким ветром? Никакого ветра и в помине нет.

Речел почувствовала, как щеки разгорелись от негодования.

– А вдруг это правда? Может, их унесло, пока мы спали. Ладно, мы же отдыхаем. Не хочу устраивать скандал.

– А ты никогда не устраиваешь скандалы, – заметила Яслин. – Даже когда ты не в отпуске. Ты бы не закатила сцену, даже если бы от этого зависела твоя жизнь. Поэтому твоя свадьба и пройдет так, как хочет твоя свекровь, а не так, как хочется тебе.

– О чем ты говоришь? На моей свадьбе все будет так, как хочется мне!

– Ну конечно, – снисходительно проговорила Яслин. – Как скажешь, Реч. Завтра надо будет встать пораньше и поймать этих сучек на месте преступления.

Когда Речел и Яслин вернулись к бассейну, Речел все еще дулась от обиды. Обвинения в трусости всегда задевали ее за живое. А Яслин частенько ее в этом обвиняла: предупреждала, что она не добивается того, чего хочет, потому что боится настоять на своем. Но Речел умела настоять на своем. Умела, это точно. Тогда, когда это было необходимо.

К тому же Речел казалось, что Яслин слишком часто тянет одеяло на себя. Разве не лучше уступить другому человеку, когда тебе не очень-то и важен исход спора? И наверняка она поступила правильно, позволив своей свекрови Хелен вмешаться в их с Патриком свадебные планы – чуть больше, чем было нужно. Ведь она дала на свадьбу много денег и, поскольку ее дочь сбежала с парнем и вышла за него в Лас-Вегасе, не сказав никому ни слова, ей так и не удалось поучаствовать в свадьбе в качестве матери невесты.

Хелен долго не могла простить побег своей дочери Дженнифер, но Патрик был уверен, что отношения между его матерью и Дженнифер наладились с тех пор, как Речел позволила ей заняться свадебными букетами. Речел сделала доброе дело. Ради этого стоило отказаться от лилий, о которых она давно мечтала…

Нет. Речел не трусиха. Она просто не любит конфликты. А умение избегать конфликтов – очень хорошее качество, не так ли? Особенно в отпуске, где всем хочется расслабиться.

Из-под книжки она подглядывала за утренней соперницей. Гламурная бабулька тоже смотрела на Речел. По крайней мере, так Речел показалось. Сквозь шикарные очки а-ля Джеки Онассис трудно было что-то разобрать.

– Можешь лыбиться сколько угодно, – зашипела Яслин, обращаясь к француженке на другой стороне бассейна. – Завтра эти шезлонги будут нашими.

Речел спряталась за обложку Мэриен Кейс.

Лишившись тени и специально выбранных шезлонгов у бассейна, Кэрри Эн решила, что нельзя рисковать и жариться на солнце еще один день. Вместо этого нужно отправиться за покупками.

К счастью, территория «Эгейского клуба» была спланирована так, что гостям даже не приходилось выходить за ворота, чтобы увидеть Турцию во всей красе. Здание службы размещения, отделанное терракотовой черепицей, было окружено вереницей сувенирных магазинчиков, где продавались в точности те сувениры, что и в центре Бодрума, только примерно в четыре раза дороже. Там же можно было приобрести одежду с эмблемой «Эгейского клуба». Но только если вы одного размера с «Гоу-гоу герлз», с отвращением заметила Кэрри Эн, сняв с вешалки пару крохотных сиреневых трусиков и сразу же повесив их обратно.

Интересно, какой оборот у ювелирного магазинчика рядом с бутиком? Ведь женщинам, которым впору только серьги с эмблемой «Эгейского клуба», наверняка нужны утешительные безделушки. Витрина ювелирного магазина напоминала пещеру Аладдина, развороченную баллистической ракетой. Браслеты, ожерелья, серьги и кольца, сваленные в кучу на бархатных подушках. Большинство украшений было кошмарным – кольца с золотыми соверенами, вульгарные серьги в креольском стиле, которые смотрелись бы отвратительно даже на Кейт Мосс, одетой в стиле ретро-шик восьмидесятых.

Кэрри Эн так и передернуло, когда она увидела золотой кулон в форме сердечка – один из тех, что разъединяются на две части, чтобы каждому влюбленному досталась половина сердца (разумеется, мужская половина на более массивной цепочке). У Кэрри Эн тоже был такой кулон, и ее половинка сейчас покоится в благотворительном магазинчике в Бэттерси, погребенная под кучей дешевой пластиковой и посеребренной бижутерии, на самом дне шкатулки с балериной, подаренной ей на одиннадцатый день рождения. Интересно, куда Грег дел свою половинку.

Кэрри Эн перевела взгляд от горы побрякушек в витрине магазина на свои ладони – она слегка оперлась ими о прилавок. Бледно-розовый лак для ногтей, нанесенный вечером перед отъездом из Англии, совсем не облупился. Но внимание Кэрри Эн привлекли вовсе не ногти.

Пятнадцать лет она носила три кольца. То, что Грег подарил ей на восемнадцатилетие – с позолотой и маленьким ониксом в форме сердца, кольцо на помолвку, почти такое же дешевое, тоже с позолотой, искусственными рубинами и кубическим цирконием и ее обручальное кольцо. Он заплатил за него сорок пять фунтов. Такой же кусок дерьма. Но она готова была носить эти дешевки до самой смерти. И это было самое худшее.

Теперь эти кольца тоже лежали на дне сломанной музыкальной шкатулки в благотворительном магазине в Бэттерси, и единственное, что напоминало ей о них, – средний палец, который в одном месте стал чуть уже. Разница была почти незаметна, но Кэрри Эн казалось, что она бросается в глаза. Средний палец на левой руке был похож на ногу, только что извлеченную из гипса. Какой-то съежившийся. Иссохший. Ослабевший.

– Не грустите. Этого может и не произойти.

Кэрри Эн оторвала взгляд от деформированного пальца и увидела мягкие карие глаза владельца ювелирного магазина. Они были прекрасны. Потом посмотрела на его чувственные губы и заметила язвочку простуды. Бр-р-р.

– Англичанка? – спросил он.

– Вообще-то ирландка, – сказала Кэрри Эн. – Мои родители из Ирландии.

– Вам что-нибудь понравилось?

– Нет, – ответила Кэрри Эн. Украшения ей вовсе не понравились, но она не собиралась признаваться в этом владельцу.

– А мне понравилось, – заявил он.

– Ну это же ваш магазин, – ответила Кэрри Эн. – Вам должны нравиться вещи, которыми вы торгуете.

– Вы, – признался он.

– Что?

– Вы, – повторил владелец ювелирного магазина. – Вы прекраснее любого украшения из моего магазина. У вас лицо ангела.

Он описал в воздухе кривую, подражая очертанию ее щеки.

Кэрри Эн скептически склонила голову набок.

– Спасибо. Вы очень добры.

– Заходите. Я дам вам особую скидку.

Ага, как же. Знает она эти «особые скидки».

– Я не собираюсь ничего покупать, – заверила его Кэрри Эн. – Я просто смотрела.

– Тогда посмотрите внутри магазина. – Он взял ее за руку. – Примерьте что-нибудь. Чтобы понять красоту украшений, я должен видеть их на красивой женщине.

– Я шла к бассейну, – неубедительно соврала она.

– Всего на пять минут. Яссер обидится, если вы отвергнете его гостеприимство.

Какое гостеприимство, подумала Кэрри Эн. Яссер практически похитил ее, обхватив рукой за талию и протолкнув в душный маленький магазинчик. У нее было такое чувство, что как только она переступит порог, она обречена. Все равно что пригласить в гости вампира. Взяв из его рук маленькую чашечку липкого и сладкого мятного чая, она явно напрашивалась на неприятности.

– К вашему тону кожи подходит самое лучшее золото, – начал он, покачивая перед носом у Кэрри Эн толстой золотой цепью, будто пытаясь ее загипнотизировать.

– Милая цепочка, – на автомате проговорила Кэрри Эн.

Яссер встал позади нее и обернул цепь вокруг ее шеи.

– Она только подчеркивает вашу красоту, – сказал он.

Кэрри Эн невольно фыркнула, разбрызгав мятный чай. Закончив вытирать нос, она обнаружила, что ювелир продолжает зачарованно смотреть на нее, будто она прекраснейшая из женщин, когда-либо входивших в его магазин. Он явно хорошо потренировался. В какой-то момент Кэрри Эн даже перестала замечать его простуду.

– Две цепочки будут смотреться даже лучше, – заверил он.

– Боюсь, мне даже одна не по карману, – ответила Кэрри Эн, прикидывая стоимость цепи, что болталась на ее шее.

Даже по турецким меркам на ней красовалась цепь ценой не меньше пяти сотен фунтов – в последний раз она видела такую в каталоге «Аргос». Если бы у нее были деньги, такая покупка стала бы победой расточительства над хорошим вкусом.

– Посмотрите. – Яссер взял ее за руку и подвел к другой витрине, разукрашенной таким же разнообразием безвкусицы, что и в окне. – На ваших прекрасных пальцах нет колец. У каждой женщины должны быть кольца.

Кэрри Эн опять не удержалась и фыркнула.

– Вы носили кольца в прошлом? – спросил Яссер.

– Лучше бы я носила наручники.

– Вас обидел муж? – Он выговаривал слова, словно ясновидящий.

– У меня нет мужа, – ответила Кэрри Эн.

– Но раньше был.

Губы Кэрри Эн сжались в строгую тонкую линию. Она не горела желанием обсуждать свое семейное положение или отсутствие такового с этим человеком.

– Он дурак, что упустил такую женщину, – заявил Яссер. – Если бы у меня была такая женщина, как вы, я бы пристегнул ее к сердцу и никогда не отпускал. Мы были бы неразлучны до самой смерти.

– Как романтично, – проговорила Кэрри Эн с каплей сарказма в голосе и собралась расстегнуть цепочку. Но Яссер был тут как тут.

– Вам не нравится цепочка?

– Я же сказала, – ответила Кэрри Эн. – Она очень милая. Но сегодня я не собиралась ничего покупать.

Новый друг Кэрри Эн мрачно оглядел ее.

– Мне все равно, богаты вы или нет, – произнес Яссер. – Мне нравится то, что у вас здесь. – Он постучал по сердцу. – А не здесь. – Он похлопал себя по левой ягодице.

Кэрри Эн догадалась, что он имел в виду: его не интересует ее бумажник. Ведь ее ягодицы были ему явно по душе.

– Идите сюда, – сказал он, взяв ее за руку и приложив ее ладонь к своему сердцу. – У меня есть для вас кое-что особенное. Подарок от Яссера. Закройте глаза.

Кэрри Эн покорно пожала плечами. Вряд ли он будет делать что-то неприличное на виду у стойки администрации. Но тут она почувствовала, что он что-то вытворяет с футболкой у нее на груди.

– Эй! – Она сразу же открыла глаза. – Что вы делаете?

Он слегка присел на корточки, чтобы добраться до нужной высоты. И смотрел ей в глаза так умоляюще, словно старый Лабрадор Грега, которого пришлось усыпить. (Грег тогда струсил и отказался везти Лапочку к ветеринару.)

– Дарю вам подарок, – сказал Яссер. – Украшение.

Кэрри Эн взглянула на то место, где он взволнованно возился с ее футболкой. Неужели подарит ей ту золотую божью коровку, что она присмотрела в витрине? Единственную приличную вещь во всем магазине?

Но это была не та чудесная божья коровка. На ее месте торчало нечто похожее на обычную булавку. На булавке болталась кривая голубая стеклянная бусинка и самая крошечная золотая монетка в мире. Хотя не факт, что золотая.

– Что это?

– Злой глаз, – объяснил Яссер. – Он будет защищать вас от злых духов.

– А на турецких мужчин он действует? – поинтересовалась она.

Яссер обиделся.

– Пойдешь со мной на закрытую вечеринку вечером? – спросил он.

– Я уже с подругами договорилась.

– И подруг приводи, – нашелся он. – Буду ждать тебя в магазине.

– Может быть, – ответила Кэрри Эн, быстро выскочила из магазина, прежде чем Яссер вытянул из нее обещание, и уткнулась прямо в рахитичную грудь Мортена.

– Доброе утро! – обрадованно воскликнул он. – Как твой живот, Кэрри Эн? Не хочешь выпить со мной?

Проклятье, подумала Кэрри Эн. Похоже, турецкий глазок на норвежцев тоже не действует. Кэрри Эн судорожно оглядывалась в поисках пути к отступлению.

– Может, ты идешь на пляж? – Мортен показал на бинокль, висевший на шее. – Поглазеть на птичек.

Ага, подумала Кэрри Эн. Ты только и делаешь, что на птичек глазеешь.

– Может, пойдем вместе?

Мортен с надеждой ждал ответа. Он улыбался. Кэрри Эн заметила, что у него в зубах застрял салатный лист. И тут ей на глаза попался листок бумаги на двери одного из конференц-залов рядом со зданием службы размещения.

«Шахматный клуб» – гласила надпись на французском.

– Я бы с удовольствием понаблюдала за птичками, – проговорила Кэрри Эн. Ее осенила гениальная мысль. – Обожаю смотреть, как резвятся голубки. В смысле птицы. Но сейчас я опаздываю на шахматы.