"Алистер Кроули. Дневник наркомана" - читать интересную книгу автора

восторгом в мои объятия и зашептала мне на ухо что-то, чего я не расслышал.
Внезапно весь клуб, скажем так, онемел. В двери вошла Лу. С ее плеч
ниспадал оперный плащ темно-лилового цвета с золотой оторочкой - одеяние
императрицы или (могу ли я так выразиться?) жрицы. Все заведение замерло,
разглядывая ее. И я еще гадал, не прекрасна ли она!
Она шагала не по земле. "Vera Incessu Patuit Dea" ("Походкой истинной
богини" - прим.ред.), - как нас учили в школе. И она ступала, напевая
великолепную литанию капитана Д.Ф.С.Фуллера... "Ты, О златой сноп желаний,
что стянут прекрасным маковым жгутом! Я боготворю Тебя, Эвоэ! Обожаю Тебя, И
А О!"
Она пела в полный голос, который звучал несколько по-мужски. Красота ее
была столь лучезарна, что она озарила мой рассудок как восходящее солнце
после долгого ночного полета. "Как медленно карабкается солнце впереди, но
погляди на запад! Там светом залита земля!"
Словно отвечая на мою думу, вновь загремел ее голос: "Ты, О золотое
вино солнца, пролитое на темные груди ночи! Я боготворю Тебя, Эвоэ! Обожаю
Тебя, И А О!"
Первая часть песнопения была чем-то вроде грегорианского напева,
подстраивающегося к ритму слов. Но припев заканчивался одинаково. И-А-О
передает произношение последнего слова. Каждый гласный длится как можно
дольше. Казалось, она старается выдохнуть последний кубический миллиметр
воздуха каждый раз, когда произносила эти звуки.
"Ты, О багряный урожай жизни, пролитый в чашу могилы! Я обожаю Тебя,
Эвоэ! Боготворю Тебя, И А О!"
Лу подошла к столу, за которым мы сидели. Он был покрыт грязной,
потрескавшейся скатертью. Она заглянула мне прямо в глаза, хотя я был
уверен, что она меня не видит.
"Ты, О красная кобра желания, вынутая из мешка руками дев! Я обожаю
Тебя, Эвоэ! Обожаю Тебя, И А О!"
Она удалилась от нас, подобно лилово-грозовому облаку, озаренная
солнцем, оторванная от сосков рассвета некой незримой молнией.
"Ты, О обжигающий меч страсти, заточенный на наковальне плоти! Я обожаю
Тебя, Эвоэ! Обожаю Тебя, И А О!"
Шквал почти безумного восторга прокатился по клубу. Словно канонада
зениток. Джазбанд грянул что-то еще более дикое.
Танцоры стали бесноваться с пущей яростью, задыхаясь от собственного
буйства.
Лу вновь придвинулась к нашему столику. Только трое из нас были
оторваны от остального света. Вокруг звенел пронзительный смех бешеной
толпы. Показалось, что Лу прислушивается. И снова у нее вырвались слова...
"Ты, О безумный вихрь хохота, бьющегося в спутанных локонах сумасбродства! Я
обожаю Тебя, Эвоэ! Обожаю Тебя, И А О!"
С тошнотворной ясностью я осознал, что госпожа Вебстер, между тем,
вливает мне в уши целый доклад о карьере и характере Царя Лестригонов: "Он
живет где-то там, в месте под названием Телепил. И хотя он и выглядит
моложе, ему более ста лет. Он успел побывать везде и все испробовать, и
каждый его шаг оставляет кровавый след. Он самый злой и опасный в Лондоне
человек. Упырь он, и живет за счет погубленных жизней".
Признаюсь, я питал к этому человеку крепчайшее отвращение. Но столь
неистовое и горькое обличение того, кто, очевидно, был дружен с двумя