"Джон Краули. Эгипет ("Эгипет" #1) " - читать интересную книгу автора

в окошко, но день уже не тек к нему в душу, как прежде, или, вернее, он сам
уже не был настроен на ласковые токи дня. Впервые с тех пор, как он решил
отправиться в эту поездку, ему пришло в голову, что, по правде говоря, он
не путешествует, он спасается бегством, и мысль его потекла привычным и не
слишком-то приятным руслом.

Когда, еще мальчишкой, он ездил из их кентуккской родовой твердыни к
отцу в Нью-Йорк, на северо-восток, по дороге то и дело попадались
указатели, зазывавшие всякого проезжего в эти самые Дальние горы, по
которым он трясся сейчас на автобусе; но переполненный разнокалиберной
родней "нэш" ни разу не послушался и не свернул.
За рулем был дядя Сэм (очень похожий на звездно-полосатого дядю Сэма,
за вычетом козлиной бородки и костюма, коричневого или серого, или льняной
полосатой рубашки), и бок о бок с ним на переднем сиденье мама Пирса, с
картой, чтобы не сбиться с дороги; а рядом с ней, в порядке строгой
очередности, кто-нибудь из детей: Пирс или кто-то из четверых Сэмовых. Все
прочие пихались локтями, сражаясь за жизненное пространство на широченном
диване заднего сиденья. "Нэш" вмещал их всех, хотя и с трудом,
доисторическим чудищем надувая под натиском их тел и багажа (так казалось
со стороны) и без того раздутые бока и грузное гузно. Сэм называл свою
машину Супоросая Хавронья. Это была первая машина, с которой Пирс свел
близкое знакомство; образ Машины до сих пор был связан для него с
незабываемым запахом ее серой обивки и с мягкими объятиями ее ремней
безопасности. Те долгие поездки навсегда остались у него в памяти, и было в
них нечто от изощренного иезуитского наказания, так что, хотя лично против
"нэша" он ничего не имел, словосочетание "покататься в свое удовольствие"
на всю оставшуюся жизнь звучало для Пирса оксюмороном.
Покинув нечесаные и какие-то недоделанные, что ли, на вид кентуккские
леса и холмы, они сквозь местность, не слишком от Кентукки отличную, вот
разве что время от времени открывался вид на далекие, в складочку, холмы
Пенсильвании, катили под горку, на яркий солнечный свет; а затем, совершив
обязательный ритуальный переход сквозь широкие ворота и получив столь же
обязательный длинный билетик, они въезжали на новенький, с иголочки,
Пенсильванский тракт и на его широкой спине уносились в землю, одновременно
молодую и древнюю, в страну, которая разом была Историей и блистательным
светлым Будущим. Историей и зеленовато-голубыми далями свободной целины,
открытой только что, никем не описанной, обильной, такой, каким не был для
него штат Кентукки, но была Америка из школьных учебников, и все эти смыслы
заключались для него не только в окатанных ровных холмах, по которым
катилась их машина, но и в том, как катались у него на языке и отдавались
его внутреннему слуху здешние, пенсильванские названия - Аллегейни и
Саскуэханна, Скулкилл и Вэлли-Фордж, Брэндиуайн и Тускарора*. [Аллегейни -
река в шт. Пенсильвания и Нью-Йорк. Берет начало в горах Катскилл, а после
слияния с р. Мононгахила образует р. Охайо (Огайо). Саскуэханна - река в
Пенсильвании. Берет начало в оз. Отсиго и впадает в Чесапикский залив.
Скулкилл - река в Пенсильвании. Вэлли-Фордж - поселок на берегу р.
Скулкилл, в 40 км северо-западнее Филадельфии. С декабря 1777 по июнь 1778
г. - лагерная стоянка разбитой англичанами на Брэндиуайне, под Паули и
Джермантаупом, и выбитой ими из Филадельфии Континентальной армии под
командованием Дж. Вашингтона. Зимне-весенняя стоянка разбитой армии на