"Джон Краули. Эгипет ("Эгипет" #1) " - читать интересную книгу автора

поспешил исполнять другие желания, как мудрые, так и совершенно дурацкие.
С такими силами, лишенными воображения, совершенно тупыми с обычной
человеческой точки зрения, с этими могучими детьми, способными бездумно,
как игрушку, ломать обыденный ход вещей, а заодно крушить и человеческие
души, души тех, кому не достало мудрости осознать, насколько глубоко и
неразрывно они связаны с обыденным ходом вещей, с такого рода силами нужно
быть предельно осторожным. Пирс Моффет, прозревая в себе растущую с ходом
лет тенденцию к осмотрительности и к некоторой даже робости, которая
патиной легла поверх его от природы импульсивной и весьма энергичной
натуры, понимал, что если он действительно хочет чего-то достичь и остаться
при этом невредимым, ему придется заранее формулировать планы. И оттачивать
формулировки.
Оказалось, что в расчет придется брать такое невероятное множество
разных параметров - даже если вынести за скобки привычку самих желаний
меняться по ходу дела, - что до сих пор он, давно уже став взрослым
человеком, профессором, историком, не сумел до конца сформулировать, чего
же он, собственно, хочет. В бессмысленные, пустые промежутки времени,
которые засоряют любую человеческую жизнь, в задах ожидания, или делая
что-то такое, что делать положено, или - как в это конкретное августовское
утро - глядя наружу сквозь окна автобуса дальнего следования, он часто
ловил себя на том, что мусолит те или иные возможные варианты, обдумывает
чреватый двусмысленностью поворот фразы, оттачивает придаточные.
Мало что в этой жизни нравилось Пирсу меньше, чем долгие поездки на
автобусах. Он вообще не любил перемещений в пространстве, а когда все равно
приходилось куда-нибудь ехать, предпочитал самые скоростные, пусть даже и
самые неприятные средства передвижения (самолет), либо же, наоборот, самые
неторопливые, с наибольшим возможным количеством разного рода задержек и
маленьких удовольствий (поезд). Автобус был убогой серединой: долгой,
нудной и даже не обещающей ни капли удовольствия. (Поехать на автомобиле,
как сделало бы на его месте большинство людей, он попросту не мог: водить
машину Пирс так и не выучился.) Автобусы словно бы чувствовали все его
презрение и всю нелюбовь к ним и платили ему той же монетой: если ему даже
и не приходилось часами просиживать на переполненных автовокзалах в
ожидании пересадки, то его непременно усаживали в самой гуще каких-то
мучимых коликами младенцев или бок о бок с завзятым трепачом, который
полдороги брызгал слюной ему в ухо, обдавая несвежим дыханием, а оставшиеся
полдороги спал у него на плече; это было неизбежно. Однако на сей раз он
попытался хоть как-то скрасить себе эту жуткую необходимость: у него на
сегодня была назначена встреча в городе Конурбана* [Зд. и далее большинство
географических названий, имен и т. д., непосредственно связанных с
действием романа, вымышлены.], в тамошнем колледже имени Питера Рамуса была
для него вакансия, - и он решил сесть на неспешный и не слишком
перегруженный местный рейс, чтобы не спеша проехаться через Дальние горы,
бросить взгляд на места, давно знакомые по названиям, но до сих пор по
большей части воображаемые; по крайней мере, выбраться за город на денек,
давно пора. И когда автобус свернул со скоростного шоссе и углубился в
залитые летним солнечным светом поля и холмы, он подумал, что выбор он
сделал правильный; он почувствовал вдруг, что может буквально одним
движением плеча сбросить давно надоевшее, стянувшее его по рукам и ногам
состояние духа и окунуться в другое, непохожее, или сразу в несколько