"Шарон Крич. Тропа Журавушки" - читать интересную книгу автора

старомодным подушечкам и вышивкам со стихами и изречениями; там пахнет
корицей и мускатным орехом; мебель там гладкая на ощупь, накрытая мягкими
пледами и покрывалами.
Я могла проводить в Полосе затишья дни напролет. Братьям и сестрам там
не нравилось, а для меня дядя
Нэт и тетя Джесси, его Журавушка, стали вторыми родителями. Теперь у
них не было детей, а когда-то была Роза, девочка, родившаяся в один год и
месяц со мной.
Когда нам было по четыре года, я подхватила коклюш и заразила им Розу.
Роза болела тяжело и долго, очень долго. Когда она умерла, тетя Джесси
повела себя очень странно. Она выдвинула нижний ящик своего массивного
комода, перенесла его на стол и выложила дно розовым детским одеяльцем. Она
положила Розу внутрь и зажгла на каминной полке дюжину свечей.
Тетя Джесси верила, что первой колыбелью человека должен быть ящик
комода (слава богу, поставленный на стол), как и его последним пристанищем
перед тем, как тело опустят в гроб. Если положить умершего в ящик комода, он
непременно возродится на свет невинным младенцем. Такие у нее были
странности.
Я то и дело прокрадывалась в комнату, чтобы посмотреть на Розу. Вот-вот
закрытые глаза дрогнут, и она очнется. "Не трогай ее!" - говорили мне, но я
не удержалась. Я похлопала ее по руке - и меня бросило в холодный пот. Это
была не ее рука. Будто кукольная, восковая, ни холодная, ни теплая. Я долго
после этого изучала свои пальцы - не станут ли они теперь тоже кукольными,
как у Розы.
Целых два дня в комнату входили и выходили люди, прощались с Розой,
лежавшей в ящике. Мне было четыре года; я решила, что Роза попала в ящик
из-за меня. Я все ждала, что меня накажут. Но взрослые только спрашивали,
как я себя чувствую, и повторяли, что мне очень повезло. Особого везения я
не ощущала. Мне все чудилось, будто это я лежу в ящике или что сейчас оттуда
вынут Розу и положат меня.
Казалось бы, раз я погубила Розу, а сама осталась жить, тетя и дядя
должны были бы меня возненавидеть. Напротив - они окружили меня заботой. Я
росла слабой и болезненной, чихала и кашляла от малейшего ветерка. И каждый
раз, когда я болела, тетя Джесси уносила меня к себе, кутала в одеяло и
нянчилась со мной, пока я не поправлялась.
Иногда она звала меня Розой вместо Цинни. Меня охватывало странное
чувство, и я думала: а вдруг я и есть Роза, вдруг на самом деле умерла
Цинни, и тетя Джесси - моя настоящая мама?
Моя мама рожала одного ребенка за другим. Может, она чувствовала
смутную вину за то, что у них с папой целых семеро детей, а у тети Джесси и
дяди Нэта ни одного. Может, она, как позднее и я, ощущала, будто наша семья
перед ними в долгу. Так или иначе, родители не смели запретить им возиться
со мной. Мне нравилось бывать на той половине - вот только ящика я
опасалась. Он давно вернулся на свое место в комоде, но мне все мерещились в
нем жуткие вещи - в основном трупы.
Когда я выздоравливала, дядя Нэт и тетя Джесси брали меня на прогулку
вокруг фермы. Дядя Нэт принимался рассказывать, что у белого дуба поры
открытые, и его древесина идет на бочки для сыпучих продуктов. А у красного
дуба поры залеплены тягучей смолой, которая надежно запечатывает дерево от
влаги; из таких бревен строят корабли. Дядя Нэт и тетя Джесси были ходячими