"Алекс Кроу. Неразменный Золотой ("Конан") " - читать интересную книгу автора

идею, в которой есть место и для тебя, и, Кром и молния, если она не
хороша, - ухмыльнувшись, сказал Конан, проигнорировав вопрос.
Глаза Ши Шелама загорелись. Еще не зная, о чем идет речь, он тут же
представил себе результат воплощения этой идеи в дело - тяжелый кошель с
монетами, обильные еда и питье, а также постель с какой-нибудь милой, но
дешевой девицей.
- Можешь на меня рассчитывать, Конан, даже если это будет более чем
опасно, - поспешил он заверить киммерийца на случай, если тот вдруг решит,
что лучше провернуть дело самому, чтобы не делиться добычей.
- Опасно?! - Конан громко захохотал. - Ну конечно, это может быть очень
опасно. Ведь можно захлебнуться вином или подавиться костью. Нет, пожалуй,
рискованно брать тебя с собой.
- Ты сначала объясни, что ты задумал. Если опасность слишком велика, я
и сам не пойду, - проявил разумную осторожность Ловкач Ши.
- Проще простого. Я иду в таверну Абулетеса, чтобы немного
подкрепиться, а заодно хотел и тебя угостить. Как думаешь, это не слишком
опасно для такого заморыша как ты? - Конан вновь разразился громким смехом.
- Во-первых, не заморыша, а заморийца. А во-вторых, я же не знал, что
ты собрался трапезничать. В этом я всегда готов тебе помочь, даже на Серых
Равнинах можешь на меня рассчитывать, - приосанился Ши, удивительным образом
успевая при этом смешно подпрыгивать. - Но откуда у нас деньги? У меня и
ломаного медяка нет.
Конан запустил руку в шаровары и вытащил потертый кожаный кошель,
стянутый у горловины сыромятным засаленным ремешком. Судя по внешнему виду,
кошель был пуст, как и желудки двух приятелей, но Конан, помяв его пальцами
и ослабив ремешок, выкатил на ладонь монету - это был золотой.
- Видишь, Ловкач? На это мы можем с тобой знатно погулять.
- Ой, проклятье, чтоб тебя Нергал сожрал с потрохами! - вдруг возопил
Ши Шелам и присел.
Конан развернулся, его лицо окаменело, а глаза превратились в две синие
льдинки.
- Я слышал много предсмертных слов и могу сказать, что твои не
отличаются новизной, - процедил он сквозь зубы.
Ши Шелам сидел в пыли и, скособочившись, разглядывал подошву левой
ноги, потирая ее пальцем. На Конана он не обращал никакого внимания.
Киммериец скрипнул зубами и рывком выхватил меч - наглость этого проходимца
возмутила его, подняла с глубин души все осевшие до поры на дно темные
варварские инстинкты. Короткая предполуденная тень от его могучей фигуры
почти коснулась Ловкача. Тот поднял страдальчески сморщенное лицо и, едва
сдерживая слезы, прошелестел:
- Подумать только, такой острый камень - и прямо мне под ногу. О,
Конан, за что мне такое мучение? Или Бел больше не любит меня? Или я чем-то
прогневал Митру, что он ослепил мои глаза? - тут Ши Шелам заметил сверкающее
лезвие меча. - А зачем тебе меч? Или на нас кто-то собирается напасть?
- Ты оскорбил меня, крысеныш!
- Я? Тебя? - удивился Ши Шелам, с охами да ахами поднимаясь на
ноги. - Ты, верно, что-то не так понял, отважный воин. Я наступил на камень,
и мне стало так больно, так больно... Поверь, я такой боли никогда не
испытывал. Так мы идем в таверну или ты передумал?
Тяжелый взгляд Конана некоторое время не отрывался от лица заморийца,