"Осаму Дадзай. Исповедь "неполноценного" человека" - читать интересную книгу автора

возьми.
- Нет-нет, денег не надо.
И она встает - довольная, готовая на край света бежать, выполнять мою
просьбу. Я уже хорошо знал: если мужчина обращается к женщине с просьбой, ее
это не раздражает, наоборот, она радуется.
А теперь о другой женщине. Студентка гуманитарного факультета
педагогического училища, из "товарищей". Как ни противно это было, с ней
приходилось встречаться по делам нашей органи-
зации ежедневно. Вот уже закончены все наши дела, а она не отстает от
меня, ходит по пятам и с бухты-барахты покупает мне какие-нибудь вещи.
- Можешь считать меня своей старшей сестрой, - заявила она однажды.
Меня передернуло, но спокойно отвечаю:
- Я так и считаю. - Сам улыбаюсь, но чувствую какую-то встревоженность.
Боюсь ее обидеть и раздумываю, как бы половчее отделаться. Между тем
вынужденно ухаживаю за этой уродиной, а когда она вручает мне свой подарок,
деланно радуюсь, сыплю шутками... (Все, что она покупает, удивительно
безвкусно, полученные от нее вещи я обычно сразу же отдаю хозяину, либо в
ресторанчик, где обычно ем жареную на вертеле птицу.) Как-то летней ночью
она вовсе не отходила от меня, и на какой-то темной улице я ее поцеловал,
думая все о том же: "Хоть бы скорее ушла..." Что после этого поцелуя
началось! Она взвилась от возбуждения, поймала такси, привела меня в
комнатенку, которая тайно снималась для нужд организации, до утра не могла
успокоиться. А я только ухмылялся: "Ну и старшая сестрица..."
И с дочерью домовладельца, и с "сестрицей-товарищем" мне приходилось
сталкиваться ежедневно, я не мог, как то было с другими женщинами, скрыться
от них; смятенная душа, я заискивал перед ними и постепенно превратился чуть
ли не в их раба. Именно в это время в одном большом кафе на Гиндзе я
познакомился с работавшей там официанткой. Только раз, собственно,
встретился с ней, но ее внимание ко мне значило так много, что забыть ее
никак не мог, и снова беспокойство, безотчетный страх овладели мной. Надо
сказать, тогда я уже был способен один, без Хорики ездить на электричке,
ходил на спектакли Кабуки, осмелел настолько, что, надев нарядное кимоно
отправился однажды в кафе. Правда, я по-прежнему пасовал перед
самоуверенностью и грубой силой, по-прежнему страшился людей, страдал от
них, хотя внешне как будто бы научился держаться... Впрочем, нет, я все-таки
не могу общаться с людьми без жалкой клоунской ухмылки, но, по крайней мере,
как-то овладел (пусть плохо) способностью элементарного общения. Что помогло
мне? Участие в подпольном движении? Женщины? Сакэ? Мне кажется, во многом
здесь сказалось отсутствие денег, именно это помогло мне. И вот как. Дело в
том, что страх везде со мной. Но вот только в большом кафе, где толпятся
пьяные посетители, носятся официанты - там, если удастся смешаться с толпой,
постоянное чувство, будто тебя кто-то преследует, исчезает, появляется
возможность успокоиться. Рассуждая однажды таким образом, я, имея в кармане
всего десять йен, направился в большое кафе на Гиндзу. Улыбнувшись
подошедшей официантке, сказал: - У меня всего десять йен.
- Не страшно, не беспокойтесь, - ответила она.
В ее говоре чувствовался кансайский акцент*******. А голос действовал
умиротворяюще на мое колотившееся сердце. Мне показалось, что она не деньги
имеет в виду, я услышал в ее словах другое: "Рядом со мной не надо
беспокоиться."