"Леонид Дайнеко. Меч князя Вячки " - читать интересную книгу автора

пес, я отрублю тебе голову. Во имя Иисуса Христа, сына божьего, пошел
вперед!
Братило вытащил из-за спины щит, взял его в левую руку, правой сжал
сулицу, пригнулся и бесшумно нырнул во тьму. Тевтон, как лисий хвост, сразу
же шмыгнул следом.
Узкие улочки Кукейноса, казалось, тонули в грязи. Грязь хлюпала по
сосновым и дубовым плахам, которыми они были вымощены. В такой тьме в
проливной дождь Братило и тевтон каждую секунду могли свернуть себе шею, но
они упорно и неумолимо направлялись вперед, в самое сердце княжеского двора.
Усадьбы кукейносцев теснились вплотную друг к другу - локоть не
просунешь. Не раз огонь голодной красной птицей налетал на эти хатки, на
город, слизывая его дотла.
В хатках, черневших вдоль улиц, спали вместе со своими женами и детьми
шорники и бронники, кузнецы и кожемяки, плотники и скрынники, каменщики и
ткачи. А еще - дымари, плавильщики железа. И гапличники, те, что из кости и
дерева изготавливают пуговицы и крючки для одежды. И консвиссеры - отливщики
церковных колоколов. Тысячи снов сплетались в один огромный, всеобъемлющий,
глубокий и в то же время тревожный сон - разве можно было спать спокойно в
самом начале тринадцатого столетия, на самой границе Полоцкой земли и
владений рижского епископа Альберта?
Братило и тевтон с трудом пробивались сквозь дождь, и казалось, никогда
не будет конца ни этому дождю, ни этой тьме. Тевтон, хоть и не был трусом,
уже не раз с легкой дрожью в теле вспоминал Вельзевула, библейского князя
злых духов и мрака. Братило же старался ни о чем не думать и с холодной
злостью гнал из своей души материнский голос, который еще во время его
блужданий по Риге начал напоминать о себе, рваться из самого нутра на волю.
Вдруг он поскользнулся и упал. Он разбил бы себе голову, как воронье
яйцо, но в самый последний миг успел, выпустив копье и щит, встретить
невидимую землю руками. Только холодной грязью забрызгало все лицо.
Тевтону показалось, что это засада, что Братило упал, пробитый стрелой
княжеского воя, и он тяжело и отчаянно рубанул темноту мечом. Но меч
встретил пустоту.
- Новожил, это ты? - послышался вдруг тихий и печальный женский голос.
Белая тонкая фигура мелькнула за высоким деревянным забором, которым был
обнесен один из дворов. Для Братилы с тевтоном этот неожиданный женский
голос прозвучал как гром небесный.
- Новожил, где ты ходишь? Иди сюда. Я не сплю... Я жду тебя.
Женщина, прикрывая рукой грудь, уже выходила на улицу.
- Я не Новожил. Я - Семидол, отрок князя Вячеслава Борисовича, -
растерянно отозвался Братило, поднимаясь с земли и отряхивая с рук липкую
грязь. - Иди спать, женщина. Я Семидол.
Женщина остановилась. Была она (жаль, что Братило с тевтоном не видели
в темноте) в белом льняном платье, перехваченном красным пояском. Витые
серебряные колты сияли на висках. Она стояла в двух шагах от Братилы с
тевтоном и плакала.
- Ты Семидол? А где мой Новожил? Вторую ночь мое ложе пустует...
Новожил уплыл в ладье и обещал до сумерек вернуться... Пресвятая богородица,
где мой муж?
- Я убью ее, - шепнул тевтон, напрягая мускулистую руку с мечом, -
стража услышит разговор и придет сюда.