"Владимир Даль. Петербургский дворник " - читать интересную книгу автора

Посетитель должен был принять эту логику особого разбора за ответ,
пожал плечами и пошел по указанию.
По ту сторону улицы проходят две барыни, у одной из них в руках
какая-то шавка; барыня ее усердно лижет и целует.
- Вот, - сказал веселый дворник Иван, - барыни - те детей своих
пестовать не хотят, а со щенятами нянчатся!
Обе барыни оглянулись на веселого дворника и посмотрели на него такими
глазами, будто он сказал непростительную дерзость.
Между тем из дома дворника с метлой выскочила чумичка, сложив руки под
сальным ситцевым передником, который она сшила на свой счет, обидевшись тем,
что барыня вздумала подарить ей для кухни пару тиковых или холстинных.
- Григорий! - начала она кричать. - Ах ты, господи, воля твоя, какой
народ! Григорий, да что ж ты, не принесешь, что ли, сегодня поды?
- Поспеешь! Что тороплива больно?
- Поспеешь! Ах ты, боже мой! Барыня бранится, в третий раз гоняет меня;
я по целому дому бегала - нет как нет; а он вот еще тут прохлаждается,
словно Христа ради воду носит нам, право! - Да иди, что ли, принеси!
- Принеси? Тут вот любое, либо по воду иди, либо улицу мети; а как
надзиратель пойдет - так вот и будем мы с тобой у праздника.
- У праздника? Да мне что праздники! Там вы себе, пожалуй, празднуйте,
а ты воды принеси!
Григорий поворачивается медведем и отправляется к воротам; чумичка,
победив красноречием своим упорство его, убегает проворно под ворота; он
сильным взмахом кидает вслед за нею метлу, а Иван кричит, повысив голос:
- Эх! Ушла полубарыня! А так вот чуть-чуть не огрел ее! Больно тонко
прохаживаться изволите! - промолвил он, намекая на босые ее ноги. - Чулки
отморозите, сударыня!
В промежутке этих забав, однако ж, Иван и Григорий сделали свое дело,
потому что за них никто не работал. До свету встань, двор убери, под
воротами вымети, воды семей на десяток натаскай, дров в четвертый этаж, за
полтинник на месяц, принеси. И Григорий взвалит, бывало, целую поленницу на
плечи, все хочется покончить за один прием, а веревку - подложив шапку -
вытянет прямо через лоб, и после только потрет его, бывало, рукой.
Там плитняк выскреби, да вымети, да посыпь песком; улицу вымети, сор
убери; у колоды, где стоят извозчики, также все прибери и снеси на двор; за
назем этот колонисты платили, впрочем, охотно Григорию по рублю с воза:
вишь, немцам этим все нужно. Тут, глядишь, опять дождь либо снег, опять мети
тротуары - и так день за день. Во все это время и дом стереги и в Часть
сбегай * с запиской о новом постояльце; на ночь ляжешь не ляжешь, а не
больно засыпайся: колокольчик под самой головой, и уйти от него некуда, хоть
бы и захотел, потому что и все-то жилье в подворотном подвале едва помещает
в себе огромную печь. Сойдите ступеней шесть, остановитесь и раздуйте вокруг
себя густой воздух и какие-то облачные пары, если вас не ошибет на третьей
ступени обморок от какого-то прокислого и прогорклого чада, то вы,
всмотревшись помаленьку в предметы, среди вечных сумерек этого подвала
увидите, кроме угрюмой дебелой печки, еще лавку, которая безногим концом
своим лежит на бочонке, стол, в котором ножки вышли на целый вершок посверх
столешницы, а между печью и стеною - кровать, которая вела самую превратную
жизнь: она дремала только днем, как дремлет искра под пеплом, - ночью же
оживала вся, питаясь тучностью нашего дюжего дворника. Он был независтлив и