"Владимир Даль. Сказка о похождениях черта-послушника, Сидора Поликарповича " - читать интересную книгу автора

- Чего тут годить; на посуле, что на стуле, посидишь да и встанешь, -
сказал опять первый.
- Встанешь, пройдешься, да и опять присядешь, - отвечал тот, -
посуленое ждется; что я тебе за песенник дался? Много ли вас тут охочих до
песен моих? Я меньше как при двенадцати зубов не оскалю и голосу не подам!
- И дело, - подхватил марсовой. - У нас был в Касимове мещанин; как
начал торговать, так, бывало, на пятак в день уторгует да еще два гроша
сдачи даст; а расторговался, поднялся с мелочного на оптовой-валовой, так в
нитках пасмы * не разбивает, в варганах ** полудюжины не рознит!
______________
* Пасма - двадцатая часть мотка пряжи, ниток.
** Варган - народный музыкальный инструмент, состоящий из согнутой
железной полоски с зубьями, вдоль которой двигается стальной стержень.

Дудка просвистела на шканцах, и осиплый голос прокричал в фор-люк:
"Пошел все наверх!" Все кинулись, кто в чем сидел, и Сидора Поликарповича
нашего подле трапу семь раз с ног сбивали! Он вылез последним, и вахтенный
урядник, сказав ему, что он скор как байбак, поворотлив как байдак, спросил;
"Не угодно ли прописать боцманских капель?" - "Не все линьком, - отвечал
Сидор, - можно и свистком!" - "Да, можно, - ворчал тот, - засядете под
баком, так вас оттоле калачом не выманишь, ломом не выломишь, шилом не
выковырнешь! Пошел на марса-фал!" Сидор кинулся на марса-фал, а его в шею.
"За что?" - "Не трёкай!" Опять по шее. "За что?" - "Иди ходом, лежи валом,
не дергай!" Кричат: "На брасы на правую!" А Сидора в шею. "За что?" - "Не
тяни без слова!" Опять в шею. "Отдай", - говорят; отдал - "Тяни!" Ну,
словом, замотали бедного Сидорку нашего до того, что он и не знал, куда
деваться; куда ни сунься - урядник; за что ни ухватись - линек! "Из бухты
вон!" - раздалось с юту, и Сидор наш, который еще не знал ни бухты, ни
лопаря, оглянуться не успел, как боцман отдал пертулинь; якорь полетел,
потащил за собою канат, а с канатом и Сидорку, который не успел выскочить из
свернутых оборотов каната, из бухты, и Поликарповича в полтрети мига вместе
с канатом прошмыгнуло в обитый свинцом клюз, выкинуло под гальюном, перед
носом корабля! Он вынырнул, ухватился за водорез, за ватерштаги, вылез на
бушприт и стоял долго, почесывая затылок и оглядываясь кругом: таких проказ
он и во сне не видал! Он не мог опамятоваться. "Что за нелегкая меня сюда
принесла! - подумал он, присев под кливером, у эзельгофта. - Тут замотают
так, что с толку своротишь, из ума выбьешься! Попал я никак из огня да в
воду! Как ни ладишь, ни годишь, а не приноровишься никак к этой поведенции,
к морской заведенции! Не дотянешь - бьют, перетянешь - бьют; а что и всего
хуже - работа впрок нейдет; тяни, тяни, да и отдай! Тяни, из шкуры лезь,
тяни, да и отдай! Что это за каторга? По-моему бы, выдраил в струнку один
раз, на шабаш, закрепи, да и не замай! А тут не успел навернуть на планку
либо битенг, опять сымай, трави, отдавай - а там опять тяни! На это не
станет и сил; у меня руки в плечах оттянуло так, что лапы в поликры
болтаются: это не шутка! А глядишь - завтра то же, послезавтра опять то
же... Служи сам настоятель, сатана-староста, когда лаком больно, а не я.
Неохота лап мочить, а то бы соскочил сейчас, да и пошел! Терпеть, видно, до
первого якоря, а там - и черт не слуга!"
Рассудил, как размазал, и не стал работать; отнекивался во ожидании
первой якорной стоянки, а между тем стал бурлить тихомолком, задумал