"Владимир Даль. Уральский казак " - читать интересную книгу автора

целое войско, опять мечется по пушке как угорелый, зря, очертя голову, с яру
на лед, на людей, топчет, давит, не щадя ни себя, ни других, - просекает
наваренною сталью пешней в три маха двенадцативершковый лед, опускает
шестисаженный багор, коего другой конец, перегибаясь чрез плечо, волочится
по льду, поддевает рыбу, подхватывает ее подбагренником, кричит, как будто
его режет: "Ой, братцы, помогите!" - коли сила не берет управиться одному с
белугой, кричит неумолчно, хоть и знает, что ему никто не пособит, как и сам
он никому не подаст помощи за недосугом, - а кричит; вытаскивает ее наконец
кой-как сам на лед, упарившись зимой в одной рубахе до мокрого поту, - и,
окунувшись раза три по шею в воду, выбирается с добычей своей на сухой
берег. Окунулся он потому, что тысячи рыболовов, кинувшихся на лед, на одну
зазнамо хорошую ятовь **, искрошили в четверть часа весь лед под собою,
вытаскивая на всех точках рыбу, и вскрыли всю реку. Проклятов выгородил себе
кой-как небольшой комок льду, отстоял его, удержался на нем, сложив тут же
три-четыре рыбки, рублей на сто или побольше, и, упираясь багром, который
гнется как веревка, и захватив пешню своими ногами, а подбагренник в зубы,
переправился на этом пароме благополучно на берег, сдал тут же товар и взял
деньги. Льдина переворачивалась под ним раза три, да Проклятов на нее и не
глядел: он только берег рыбу свою, привязав ее к ноге обрывком или поясом,
да снаряд. Пришла весна - лед тронулся, река вздулась, разлилась; утки,
гуси, казарки потянулись огромными вереницами вслед за журавлями на север -
и Проклятов опять уже ладит бударку, снаряжает плавенные сети и тянется без
малого четыреста верст сухим путем вверх по реке, чтобы после воротиться
вниз, домой, водою. Спросите у него, когда он, прищурив левый глаз, ровно
прицеливается, следит низкую стаю лебедей: "Неужто-де птица летит своим
разумом в указанный ею перелет?". И он вам, не призадумавшись, ответит: "У
зверя не разум, а побудка; птица в перелет идет побудкой". Итак, побуждение
природы, которое мы, не зная по-русски, взяли из словаря иностранного и
назвали инстинктом, слово, впрочем, очень приятное, - Маркиан Проклятов, не
зная ни по-французски, ни по-немецки, называет побудкой. Ему это
простительно.
______________
* то есть две бударки плывут по течению с одной, общей сетью.
** Ятовь - омут, в который ложится красная рыба на зимовку. Она
ложится тесно, в несколько ярусов, и спит; шум и стук ее в то время не
пугает, и ее просто ощупывают баграми и вытаскивают. (Прим. автора.)

Проездом Проклятов у каждого форпоста расспрашивает обстоятельно
стариков, то есть смотрителей за водами и лесами, о том, "благополучно ли
рыба с осени ложилась, где и как вскатывалась и каков надежен залов". Где
дорога подходит к береговому яру, там Проклятов оборачивается туда, куда его
тянет, носом на воду; жадно глядит на Урал и по временам как будто
прислушивается и облизывается. Если вам случалось видеть неистовых
голубятников, псовых и ружейных охотников, которые выходят из себя, если при
них только помянуть слово об охоте, то можете вообразить себе и Проклятова.
Серые глаза его загораются каждый раз, когда дело коснется рыбы и
рыболовства; брови двигаются, играют, высокий лоб сияет, губы подбираются. У
Проклятова не дрогнула бы рука приколоть всякого, не говоря о киргизах на
левом берегу, - приколоть на месте во время ходу рыбы всякого, кто осмелился
бы напоить скот из Урала. "Рыба - тот же зверь, - говорит старик с