"Максим Далин. Владыка Океана ("Записки Проныры" #3)" - читать интересную книгу автора

жука, как Огл настраивал дешифратор, чтобы заключить с комарами мирный
договор... О, да, не глядя ни на что, трепался напропалую, врал, дурачился -
лишь бы она смеялась.
Она смеялась. Сначала. А потом как-то вдруг погрустнела. Перестала
есть, принялась вязать узелки на салфетке, свела брови под жестким углом,
опустила глаза и замолчала.
Я огорчился и обломался, господа. Я чувствовал себя полным дураком, не
способным понять, в чем дело - ничего не предвещало - а потому никак не мог
придумать, как исправить положение.
- Ци, - говорю, - прости грубияна и невежу. Я, вероятно, снова влез не
в ту тональность, не так ли?
А она тряхнула волосами, вздохнула, говорит:
- Нет. Голова заболела, пустяки. Я пойду к себе, - и встает.
Эта пожилая тетка, которая с ней пришла, тоже встала, но священник
первый раз за все это время прорезался и подал голос. Довольно козлиный
голос для святого человека, сказал бы я, если бы не опасался согрешить:
- Летиция, пожалуйста, задержитесь еще на несколько минут. Вы же знаете
о необходимости вашего присутствия.
Она, я полагаю, действительно знала, потому что послушно села обратно.
Но когда садилась, на мгновение скорчила гримаску.
Со стола очень быстро убрали, а священник с Митчем встали и в высшей
степени торжественно подошли ко мне. У Митча в руках оказалась маленькая
бархатная коробочка, он протянул мне ее, а священник сказал:
- Вы, ваша светлость, преломили хлеб в этих стенах. Теперь они
принадлежат вам, а вы - им. Примите главный символ вашей власти и вашей
благородной и древней крови.
Я взял коробочку и раскрыл.
Да, государи мои. В ней лежал самый восхитительный перстень, какой мне
только доводилось видеть. Аквамарин, нежный, зеленый, голубой, как океанская
вода, чистейший, на нем вырезан мой герб - башня среди волн - а оправлен в
платину, серую, тяжелую... Это была удивительная вещица, мои дорогие. Это
была не ювелирная побрякушка, а нечто из сплошного океана, из злого океана,
из доброго океана - так это легло на мою душу, а почему - я не умею
объяснить.
Митч сказал:
- На правую руку, ваша светлость. На безымянный палец, - и я надел этот
перстень на правую руку, на безымянный палец.
Он пришелся точно-точно к руке, как живая часть руки, и моментально
нагрелся. Все вокруг заулыбались, я невольно улыбнулся тоже - а Летиция
прижала руки к вискам, сказала: "Я должна выйти", - и выскочила из столовой.
И я ничего не успел сказать.
Зато Митч сказал:
- Не принимайте всерьез девичьи капризы, ваша светлость. С барышнями
случается - она и сама не знает, отчего капризничает.
Мне не показалось, что она не знает. Не могу похвастаться, увы, что у
меня на тот момент была толпа знакомых светских барышень и что мне есть, с
чем сравнивать - но я знал достаточно женщин, чтобы почувствовать: Летиция
вовсе не истеричка. Отчего-то ей стало плохо. Отчего бы?
- Спасибо, господа, - говорю. - Теперь, с вашего разрешения, я пойду
осмотреться, - и собираюсь уйти из столовой.