"Юлий Даниэль(Николай Аржак). Искупление (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Отвечают мне цыганки - юбки пестрые:
- К вольной воле весь наш век мы держим путь,
А захочешь - мы твоими станем сестрами,
Только всё что было - не было, забудь!
Ах, забыть бы "всё, что было - не было", уйти, убежать за кибиткой
кочевой, за детьми природы, под звуки Чайковского, под ритмы Пушкина, под
всхлипы Лещенко! Ах, мечта, милая сердцу! Вот так и снялся бы с места
российский интеллигент, вот так и пошел бы, пыля по дороге лаковыми
сапожками, сморщенными в гармошку! Ах, Стеши, Груши и Параши! Не забыть
подписаться на Эренбурга, холодильник через три дня выкупить надо - опять
деньги занимать... Эх, жги-говори!

Отвечаю я цыганкам: "Мне-то по сердцу
К вольной воле заповедные пути,
Да не двинуться, не кинуться, не броситься,
Видно, крепко я привязан - не уйти".

Мишка почти плакал под гитару. Все улыбались застенчиво и сконфуженно. В
самом деле, хорошо бы - а куда денешься? Кругом профорги, парторги,
Мосторги - эх!

Да все звучат, звенят, зовут и не кончаются
Речи смутные, как небо в облаках,
И идут-плывут цыганки и качаются
На высоких, сбитых набок каблуках.

Мишка оборвал последний аккорд, как свечу задул.
Хорошо! - сказал Брынский. - Это вы сами всё придумали - и музыку, и слова?
- Сам, - буркнул Мишка недовольно: он почему-то стеснялся своего
сочинительства и пел, только когда выпьет.
- Ну, пожалуйста, еще, - защебетали женщины, - "Матрешку", Миша!
Это была песенка о Матрешке. Семь деревянных русских красоток помещались
друг в друге. Они все были разного цвета, каждая из них завлекала,
улыбалась маняще: "А душу мою ты не понял! Загляни-ка внутрь!"
Я одна в другой, я одна в другой, Полюби меня, дорогой! Да не ту, что
здесь, а вон ту - внутри, Посмотри в меня, посмотри!
Он не успел начать второй куплет, как раздался звонок. Явились новые
гости, и, когда они, трое, вошли в комнату, в двух из них я узнал
вчерашнюю парочку из кино.
- Знакомьтесь, - сказала хозяйка, - это мои милые хостинские друзья: Ася и
Феликс Черновы...
Феликс Чернов! Я сразу же вспомнил озеро Селигер, палатки на берегу, плеск
воды под веслами, веселый галдеж с утра и фронтовые песни по вечерам -
тогда их еще пели. И Феликса Чернова - узкоглазого, веселого
студента-зоолога, который шокировал дурочек-первокурсниц, рассказами о
многобрачии у животных. Остряк, актер, импровизатор - как он нравился мне
тогда. Да и не одному мне - он для всех был героем тех двух недель на
Селигере. Ведь мы потом и в Москве собирались несколько раз той же
компанией. А потом я уехал по назначению и за годы, проведенные вне
Москвы, я перезабыл имена и адреса тогдашних приятелей...