"Д.С.Данин. Нильс Бор " - читать интересную книгу автора

гипотезу. Главное у них обоих, казалось бы, совпадало. В тот декабрьский
день, когда он обнаружил это, ему бы испытать воодушевление: ведь если два
человека независимо друг от друга приходят к одной и той же гипотезе, разве
не возрастают шансы на ее истинность? Но он испытывал тревогу, смятенность,
разочарование. Леон Розенфельд, вероятно, очень точно сказал: "Он был
повергнут в замешательство".
Отчего же? Неужто тоска по приоритету, такая распространенная в науке,
сжала и его сердце? Да ведь всего только в минувшем апреле он так легко, как
этого никогда не делают честолюбцы, послушался Резерфорда и не стал
публиковать свои соображения о законе Атомного номера и прочие догадки,
возникшие "под знаком Хевеши".
Неужели он изменился с весны?!
...Он пришел в замешательство не от сходства его результатов с
никольсоновскими, а от прямо противоположной напасти: при совпадении гипотез
выводы из них были в вопиющем разладе!
Планетарный атом у англичанина вовсе не обретал устойчивости.
Электронные кольца вместе с атомными ядрами создавали в звездах только
мимолетные конструкции. Из таких атомов нельзя было бы построить прочный
земной мир. А у него, у Бора, той же самой гипотезе предлагалось объяснить
устойчивость мира -- надежное постоянство атомных размеров... Было от чего
прийти в замешательство.
После возвращения в Копенгаген, когда он уже разобрался в этом
драматическом противоречии, ему захотелось рассказать Резерфорду о том, что
пережила его мысль. Он уверен был, что в Манчестере о работах Никольсона
ничего не знали. И потому в начальных строках своего письма объяснил, что
речь пойдет о "недавних статьях по поводу спектров звездных туманностей и
солнечной короны". А уж потом последовал исповедальный абзац:
"Со всей очевидностью теория Никольсона дает результаты, которые
находятся в поражающем противоречии с теми, какие получил я. И поэтому мне
сперва подумалось, что либо одна теория, либо другая по необходимости
целиком ошибочна".
И вслед за тем с облегчением: "Теперь, однако, я пришел к нижеследующей
точке зрения..." Разгадка выглядела совсем просто: он и Никольсон
рассматривали атом на разных стадиях существования.
...Перед глазами Никольсона были спектры звезд -- наборы
электромагнитных сигналов, приходящих из первозданного хаоса материи. Наборы
маленьких сигналов бедствия: их подавали электроны, теряя свободу под
притяжением какого-нибудь встречного атомного ядра. Они начинали вращаться
вокруг него по одной из разрешенных гипотезой -- квантованных -- орбит.
Такое созидание атома не давалось даром: рождаясь, он испускал излучение --
световые кванты. Какие? Какого цвета? Или -- на точном языке физики --
электромагнитные колебания какой частоты содержались в этих квантах?
Никольсон отвечал на классический лад: с какой частотой вращалось
электронное кольцо, такой частоты колебания и отчаливали от атома. Каждому
возникшему кольцу отвечала своя цветная линия в спектре. В звездном
высокотемпературном хаосе беспрестанных столкновений атомы рождались и
погибали вновь и вновь. Проблема их устойчивости Никольсона не беспокоила.
...Перед глазами Бора была земная природа -- преодоленный хаос материи.
Атомы не только жили, но заключали друг с другом благополучные союзы,
создавая молекулы. И, пересказав Резерфорду теорию астрофизика из Кембриджа,