"Дмитрий Данилов. Пошли в лес (рассказ) " - читать интересную книгу автора

там или гайку или гвоздь, и поезд ее переедет, то он ее раздавит и она
будет совсем плоская, а если патрон или капсюль с порохом, то взрыв будет,
жалко щас у нас нет, а то можно было бы подряд несколько положить, я так
под трамваи подкладывал и сразу много взрывов. А Саша Пудов вдруг заплакал
и, волоча по земле какую-то облезлую игрушку, поплелся к дому, и заплакал
еще сильнее, и лег даже на землю и все плакал, плакал, и очень долго так
лежал, долго еще потом люди его видели вот так лежащим на бугристой
каменистой земле и всхлипывающим. А остальные мальчики, их еще было
несколько, тоже согласились с доводами предыдущих ораторов и сказали да,
давайте, пошли, и кто-то сказал - а Сашка-то Пудов смотрите сломался, не
готов он еще к большим делам, а еще хорохорился, в общем пошли. И они
пошли в лес.


Лес - клинообразный участок земли, поросший деревьями. С одной стороны
его теснит населенный пункт, с другой - железная дорога, и постепенно он
сходит на нет в районе железнодорожной станции. А за железной дорогой лес
продолжается, но там он уже не такой, как здесь, у девятиэтажного дома, не
чахло-безобидный, а серьезный, страшный, непроходимый.


Станция - сонная днем, оживленная вечером, когда один за другим идут
поезда.
Поезда останавливаются минут на пять, к вагонам подбегают суетливые
бабы с пирожками, водкой, пивом и чипсами, и кое-кто из пассажиров все это
у них нехотя покупает, и иногда кто-то даже садится в поезд, с сопением
втаскивая чемоданы, а бывает, что кто-то наоборот приезжает в этот
населенный пункт, и стоит осоловело посреди платформы, и его обступают
водители легковых автомобилей, такси не желаете, такси, такси, в город,
недорого, такси, и он уступает их натиску, и вот уже чемодан грузят в
багажник, слышится свисток, поезд трогается, начинает ехать, постепенно
разгоняется, разгоняется и покидает населенный пункт, плавной дугой
обогнув клинообразный лес и сероватый девятиэтажный дом. Около маленького
вокзала стоит тумба с надписью кипяток, и несколько киосков, сюда иногда
водит погулять Сережу Вакова его папа, и Сережа без особого интереса
изучает расписание, а папа в это время покупает пиво и пьет его и
выпивает, а потом снова покупает, а Сережа стоит на платформе и думает
примерно так: через три минуты должен подойти московский, и московский
действительно подходит, и бабы бросаются практически ему под колеса со
своими корзинами, а папа Сережи уже опять попил, выпил, и купил еще, и уже
сидит на скамеечке, и у него уже все немного плывет перед глазами, а в
голове роятся веселые, преступные мысли, а Сережа все стоит и размышляет:
кипяток, и московский поезд уходит, и папа Сережи тяжело встает, говорит
пошли, и они с Сережей уходят, а московский поезд грохочет вдали, и чахлый
клинообразный лес стоит, оглушенный тепловозными гудками, ослепленный
ярким светом локомотивных фар.


А куда еще с ним ходить, мать, только на станцию, а куда еще, вон тогда
в кино с ним пошли, так там такое показали, что он помнишь тогда неделю